— Тутъ нѣтъ ураганиковъ, Степанъ Ильичъ.
— Штормяги зато бываютъ... Тоже, я вамъ доложу, не особенно пріятные...
Однако ничто не предвѣщало «штормягъ», какъ выражался старшій штурманъ, и «Коршунъ» благополучно приближался къ берегамъ Японіи. И чѣмъ ближе было Хокодате, тѣмъ озабоченнѣе становился старшій офицеръ.
За два дня до предполагаемаго прихода «Коршуна» стали окончательно убирать, словно какую-нибудь красавицу на балъ. Его мыли, скоблили, подкрашивали и подбѣливали.
Офицеры, завѣдывающіе мачтами и шлюпками, тоже стали какъ-то нервнѣе по мѣрѣ приближенія къ Хокодате. И гардемарины прибирались въ своей каютѣ, стараясь устроить въ ней возможно большій порядокъ, чему впрочемъ главнымъ образомъ способствовалъ Ворсунька. Всѣмъ, видимо, не хотѣлось ударить лицомъ въ грязь, а показаться адмиралу, если ужъ онъ пришелъ, въ самомъ лучшемъ видѣ. На всѣхъ лицахъ сказывалась одна и таже забота, соединенная съ нѣкоторымъ страхомъ передъ адмираломъ, который «все видитъ» и «разноситъ вдребезги».
Одинъ только капитанъ по обыкновенію былъ совершенно спокоенъ, и, повидимому, его нисколько не пугала встрѣча съ начальствомъ. И, видя всю эту чисткуи суету, онъ замѣчалъ старшему офицеру, желая его успокоить:
— Все у насъ, Андрей Николаичъ, въ порядкѣ. Напрасно вы такъ хлопочете.
— Нельзя, Василій Ѳедорычъ. Можетъ-быть адмиралъ уже въ Хокодате...
— Да вѣдь мы и безъ адмирала, кажется, въ порядкѣ? улыбался капитанъ. — Не для адмирала же мы служимъ и исполняемъ свой долгъ!
Андрей Николаевичъ и самъ это зналъ и исполнялъ свой долгъ безупречно, но все-таки полагалъ, что лишняя чистка передъ адмиральскимъ смотромъ дѣла не испортить, какъ лишняя ложка масла въ кашѣ. И онъ отвѣтилъ:
