всѣ были въ самомъ хорошемъ настроеніи духа, а нѣкоторые— и въ томъ числѣ король и дядя-губернаторъ—даже въ такомъ, можно сказать, мечтательномъ, что выражали желаніе бросить Гонолулу и, сдавъ бразды правленія Вейлю, поплавать нѣкоторое время на «Коршунѣ» — такъ гостепріимны русскіе моряки. Безъ сомнѣнія, почтенные гости предполагали, что празднества, подобныя настоящему, бываютъ каждый день. Ликеры, поданные къ кофе, и хорошія сигары окончательно утвердили ихъ въ этомъ намѣреніи, и король даже заговорилъ что-то въ этомъ родѣ, обращаясь къ капитану, на что капитанъ любезно отвѣтилъ, что «Коршунъ» въ полномъ распоряженіи его величества.
Королева тѣмъ временемъ сидѣла на диванѣ, и около нея былъ Володя Ашанинъ. Въ петлицѣ его сюртука уже была бѣлая роза, которую королева вынула изъ букета, поднесеннаго ей на корветѣ капитаномъ, и отдала молодому человѣку... Они разговаривали, и разговоръ ихъ послѣ обѣда былъ нѣсколько оживленнѣе. Казалось, королева понимала больше и сама находила болѣе словъ въ своемъ лексиконѣ, и эти слова, произносимыя мягкими, нѣсколько гортанными звуками, были ласковы и задушевны. Она спрашивала веселаго, зарумянившагося Володю, далекали страна, изъ которой онъ пришелъ, и правдали, что въ этой странѣ очень холодно. Она спрашивала, всѣ ли тамъ такіе бѣлые, какъ онъ, и есть ли у него жена, и красива ли она. Она интересовалась, сколько ей лѣтъ, и живы ли у него отецъ и мать, и есть ли братья и сестры.
Ашанинъ съ такою же задушевностью юнца, да еще выпившаго нѣсколько бокаловъ шампанскаго, отвѣчалъ на вопросы молодой королевы и между прочимъ сказалъ, что онъ не женатъ.
— У насъ такіе молодые не женятся.
— А у насъ женятся! отвѣчала молодая женщина.
И, внезапно задумавшись, точно вспомнивъ о чемъ-то тяжеломъ, спросила:
