или быть-можетъ весьма смутное, о русскихъ матросахъ; тѣмъ не менѣе она любезно кивнула головой, словно бы вполнѣ удовлетворенная отвѣтомъ, и предложила матросамъ маленькую связку банановъ и не взяла платы, когда матросы ей предложили.
— Ну спасибо, мерси, тэнкъ-ю, мадамъ!
Матросы галантно приложили руки къ шапкамъ и ушли.
— И ласковый же народъ, братцы! проговорилъ одинъ изъ нихъ, уписывая бананъ.
— Обходительный...
— И какъ же здѣсь привольно... Воздухъ-то какой легкій...
— И спать вовсе не охота, а поди десятый, должно, часъ...
— Не меньше.
Володя, съ любопытствомъ поглядывавшій вокругъ на эту оживленную толпу, замѣтилъ, что очень пьяными были только европейцы матросы, которые буянили и лѣзли въ драку. Среди же туземцевъ онъ не видалъ пьяныхъ; были подгулявшіе и вели себя очень тихо и прилично.
Побродивъ минутъ десять въ толпѣ, Ашанинъ вышелъ изъ нея, чтобы отправиться въ городъ и побродить по полутемнымъ, слабо освѣщеннымъ рѣдкими фонарями улицамъ-аллеямъ, по бокамъ которыхъ мигали огоньки домиковъ, скрытыхъ въ листвѣ, — какъ увидалъ передъ собой старшину катера, унтеръ-офицера, вмѣстѣ съ гребпомъ, которые только что вышли изъ кабачка й вытянулись передъ Володей, приложивъ свои пятерни къ шапкамъ.
— Добраго вечера, ваше благородіе! проговорилъ унтеръ-офицеръ. — Очень пріятное здѣсь мѣсто, ваше благородіе.
Очень даже лестно прогуляться.
— И водка хороша? улыбнулся Володя.
— Мы, ваше благородіе, малость только самую попробовали, потому какъ... съ катера, значитъ... Виски прозы-