— То-то нельзя безъ гостинцевъ. Привезу — рада будетъ... И денегъ привезу... Всѣ вотъ говорятъ: скупой ты, Ворсунька...
— Конечно, скупой! поддразнилъ Володя.
— Вотъ и вы, ваше благородіе, говорите; скупой! а я не зря скупой. Дома-то у насъ въ деревнѣ бѣднота... Надо что и отцу съ матерью привезти...
— Я щучу, Ворсунька! проговорилъ Володя; слова вѣстового напомнили ему, что и онъ собирался послать денегъ матери. — Ты, братъ, славный парень! прибавилъ онъ и вышелъ изъ каюты.
— А вы что не на берегу, Ашанинъ? удивился старшій офицеръ, увидавъ въ каютъ-компаніи Володю.
— Катеръ прозѣвалъ, Андрей Николаичъ.
— Да вѣдь онъ только что отвалилъ... Могли бы успѣть...
— То-то не. зналъ, что катеръ отваливаетъ. Позвольте, Андрей Николаичъ, двойку.
— Сдѣлайте одолженіе.
— Очень вамъ благодаренъ.
— А то стаканъ чайку не выпьете ли со мною?.. Или торопитесь цосмотрѣть людей, прадѣды которыхъ Кука съѣли?
— Пожалуй выпью...
— Вотъ и. отлично... Эй, вѣстовой! Стаканъ!
Андрей Николаевичъ былъ большой любитель чая и пилъ собственный, большой запасъ котораго былъ взятъ имъ изъ Петербурга. Онъ самъ заваривалъ и какъ-то особенно настаивалъ чай и любилъ угащивать имъ.
— Ну что, каковъ чаекъ-то? спрашивалъ онъ, когда Ашанинъ отпилъ нѣсколько глотковъ.
— Ничего себѣ...
— Ничего себѣ! съ укоромъ замѣтилъ Андрей Николаевичъ. — Это, батюшка, нектаръ, а не чай... Вы, значить — извините, батенька — толка не знаете въ чаѣ.
