Володя поблагодарилъ и, осторожно ступая между работающими людьми, съ нѣкоторымъ волненіемъ спускался по широкому, обитому клеенкой трапу1), занятый мыслями о томъ, каковъ капитанъ —сердитый или добрый. Въ это лѣто, во время плаванія на кораблѣ «Ростиславъ», онъ служилъ со «свирѣпымъ» капитаномъ и часто видѣлъ тѣ ужасныя сцены тѣлесныхъ наказаній, которыя произвели неизгладимое впечатлѣніе на возмущенную молодую душу и были едва ли не главною причиной явившагося нерасположенія къ морской службѣ.
Каковъ-то этотъ?
У входа въ капитанскую каюту онъ увидалъ вѣстового, который въ растворенной маленькой буфетной развѣшивалъ по гнѣздамъ рюмки и стаканы разныхъ сортовъ.
— Послушай, братецъ...
— Есть! почти выкрикнулъ молодой чернявый матросъ, оборачиваясь и глядя вопросительно на Володю.
— Доложи капитану, что я прошу позволенія его видѣть.
— У насъ, господинъ...
Чернявый вѣстовой запнулся, видимо затрудняясь, какъ величать кадета. Онъ не «ваше благородіе» —это было очевидно, однако изъ господъ.
— У насъ, баринъ, продолжалъ онъ, разрѣшивъ этимъ названіемъ свое минутное сомнѣніе, —безъ доклада. Прямо идите къ ему...
— А все-таки...
— Да вы не сумлѣвайтесь... Онъ простой... Онъ всякаго примаетъ...
Володя невольно улыбнулся и вошелъ въ большую, свѣтлую капитанскую каюту, освѣщенную большимъ люкомъ сверху, роскошно отдѣланную щитками изъ нѣжнопалевой корельской березы.
1) Трапъ—лѣстница.
