ная, пышная зелень, среди которой сверкаютъ ярко пунцовые цвѣты алое и кактусовъ.
Послѣ жары и духоты внизу—здѣсь, въ этихъ аллеяхъ, по которымъ безшумно катилась коляска, было не жарко. Солнце близилось къ закату, и лучи его не такъ палили. Чистый воздухъ напоенъ былъ ароматомъ. Высокое небо цвѣта голубой лазури глядѣло сверху безоблачное, прелестное и нѣжное.
— Какая прелесть! невольно воскликнулъ Володя, подавленный восторгомъ. —Но гдѣ же городъ? Куда мы заѣхали?.. Послушайте, обратился онъ къ возницѣ по-англійски, —скоро городъ?
Метисъ понялъ вопросъ и ломанымъ языкомъ отвѣчалъ:
— Мы въ верхнемъ городѣ.
Дѣйствительно, наши путешественники были въ европейской Батавіи, которая составляетъ такой рѣзкій контрастъ съ нижнимъ городомъ и поражаетъ своею красотой.
Сквозь густую листву деревьевъ, и справа и слѣва, кокетливо выглядывали небольшіе, одноэтажные, бѣлые, точно мраморные дома, или, вѣрнѣе, дворцы-виллы, съ большими верандами, уставленными цвѣтами. Боковыя аллеи вели къ нимъ...
Въ этихъ-то роскошныхъ домахъ европейскаго города и живутъ хозяева острова—голландцы и вообще всѣ пребывающіе здѣсь европейцы, среди роскошнаго парка, зелень котораго умѣряетъ зной, въ высокой, здоровой мѣстности, окруженные всевозможнымъ комфортомъ, приноровленнымъ къ экваторіальному климату, массой туземцевъ-слугъ, баснословно дешовыхъ, напоминая своимъ нѣсколько распушеннымъ образомъ жизни и обстановкой плантаторовъ Южной Америки и, пожалуй, богатыхъ баръ крѣпостного времени, съ тою только разницей, что обращеніе ихъ съ малайцами, несмотря на презрительную высокомѣрность европейца къ темной расѣ, несравненно
