ванье съ постоянною качкой, съ вѣчнымъ суровымъ напѣвомъ вѣтра, то гудящаго, то жалобно насвистывающаго въ снастяхъ и въ рангоутѣ. По временамъ «трепало» порядочно, но все-таки пловцы на «Коршунѣ» урагана еще не встрѣчали. Встрѣча съ нимъ, и довольно серіозная, была впереди.
Качка по временамъ жестокая, но ужъ всѣ къ ней прывыкли. Не пугаютъ и водяныя горы, среди которыхъ несется маленькій корветъ, —и къ нимъ давно присмотрѣлись. Досадно только, что приходится обѣдать съ сѣткой на столѣ и продѣлывать самыя ухищренныя движенія, чтобъ донести до рта ложку супа. И моряки торопятся скорѣй проглотить супь, съѣсть жаркое и пирожное. Обѣдъ въ такіе дни проходитъ безъ обычныхъ разговоровъ, безъ шутокъ и смѣха... Да кромѣ того почти обо всемъ и переговорили... Всѣ анекдоты разсказаны, и повтореніе ихъ вызываетъ протесты. Чувствуется, что начинается ужъ то взаимное раздраженіе и недовольство другъ другомъ, которое нерѣдко бываетъ на длинныхъ переходахъ.
Тридцать дней уже «Коршунъ» въ морѣ, не видавши береговъ; тридцать дней ничего, кромѣ неба да океана, —это начинаетъ надоѣдать, а до Батавіи еще такъ далеко!
И, недовольные, раздраженные, офицеры торопливо расходятся послѣ обѣда по своимъ каютамъ, стараясь заснуть подъ скрипъ переборокъ, занявъ возможно болѣе удобное положеніе въ койкѣ, чтобы не стукнуться лбомъ въ каютную стѣнку. А эти деревянныя стѣнки продолжаютъ скрипѣть. Они точно визжать, точно плачутъ и стонутъ. Въ каютѣ съ задраеннымъ (закрытымъ) наглухо иллюминаторомъ, то погружающимся, то выходящимъ изъ пѣнистой воды, душно и жарко. Сонъ бѣжитъ отъ глазъ нервнаго человѣка и гонитъ его наверхъ, на свѣжій воздухъ...
Но наверху не лучше!
Ходить по палубѣ не особенно удобно. Она словно выскакиваетъ изъ-подъ ногъ. Ея коварная, кажущаяся ров-
