на эти угрозы, они все-таки безстрашно попираютъ его на своихъ судахъ и, по мѣрѣ успѣховъ знанія и техники, все менѣе и менѣе его боятся, умѣя выдерживать знаменитые ураганы въ отдаленіи отъ гибельнаго его центра. Только оплошность или ветхость судна грозятъ опасностью.
Суевѣрные купеческіе моряки, входя въ предѣлы Индійскаго океана бросаютъ, какъ говорятъ, для его умилостивленія, золотыя монеты, а какъ только «Коршунъ» влетѣлъ, словно бѣлоснѣжная чайка, во владѣнія грознаго старика, подъ всѣми парусами, имѣя брамсели на верхушкахъ своихъ мачтъ, какъ отдано было капитаномъ приказаніе отслужить молебенъ.
Престарѣлый отецъ Спиридоній, проводившій большую часть времени въ маленькой душной каютѣ и порядочно таки скучавшій и отъ бездѣлья и въ не совсѣмъ подходящемъ для него общества моряковъ-офицеровъ, облачился въ эпитрахильи, едва держась на ногахъ отъ сильной качки, торопливо прочитывалъ молитвы о благополучномъ плаваніи.
Матросы, не бывшіе на вахтѣ, толпой стояли въ жилой палубѣ и усердно молились.
Молебенъ оконченъ. Всѣ приложились къ кресту, разошлись и принялись за обычныя свои дѣла. Распоряженіе капитана видимо удовлетворило душевной потребности матросовъ, и они хвалили своего «голубя».
— Это онъ правильно! говорили они.
Къ вечеру уже начало свѣжѣть, такъ что пришлось убрать верхніе паруса и взять рифы у марселей и у фока.
И подъ этою уменьшенною парусностью, оберегавшею цѣлость мачтъ, «Коршунъ» несся со свѣжимъ попутнымъ муссономъ по десяти узловъ въ часъ, легко и свободно вспрыгивая съ волны на волну и, словно утка, отряхиваясь своимъ бушпригтомъ отъ воды, когда онъ, разсѣкая гребни волнъ, снова поднимается на нихъ.
Съ этого дня почти не прекращалось безпокойное пла-
