Каждый старается попасть подъ струю теплой (23—240) океанской воды.
Наконецъ окачиваніе окончено. Матросы одѣваются, и тотчасъ же раздаются свистки, призывающіе къ водкѣ и къ обѣду.
А старшій штурманъ, въ своемъ старенькомъ люстриновомъ сюртучкѣ и въ сбитой на затылокъ бѣлой фуражкѣ, уже съ секстаномъ въ рукѣ ловитъ полдень. Ловитъ его и Ашанинъ. Помощникъ старшаго штурмана, молодой прапорщикъ Мурашкинъ, отсчитываетъ въ этовремя секунды на часахъ. То же дѣлаетъ для Ашанина гардемаринъ Иволгинъ.
— Стопъ!
— Стопъ!
Эти восклицанія одновременно вылетаютъ изъ устъ обоихъ наблюдателей.
Степанъ Ильичъ машетъ своею сухою, костлявою рукой, и на бакѣ быотъ такъ называемую «рынду». Это частыйи долгій звонъ колокола, возвѣщающій наступленіе полдня.
Старшій штурманъ почти бѣжитъ внизъ въ свою каюту, чтобы закончить утреннія вычисленія. Черезъ пять минутъ у опытнаго Степана Ильича все готово; широта и долгота мѣста опредѣлены, и сейчасъ всѣ узнаютъ, въ какой точкѣ земного шара находится «Коршунъ» и сколько онъ сдѣлалъ миль суточнаго плаванія.
Степанъ Ильичъ торопливо проходитъ чрезъ каютъ-компанію въ капитанскую каюту, чтобы доложить капитану о широтѣ и долготѣ и нанести полуденную точку на карту. Карты хранятся въ капитанской каютѣ.
— За сутки 192 мили прошли, Василій Ѳедорычъ, весело докладывалъ Степанъ Ильичъ.
— Отлично. А теченіемъ насъ сколько снесло къ Оту?
— На двадпать миль-съ.
Старшій штурманъ обвелъ кружкомъ точку на картѣ и собирался было уходить, какъ капитанъ сказалъ:
