2.
Разсвѣтъ близится.
Еще иредразсвѣтныя сумерки окутываютъ своею таинственною сѣрою пеленой со всѣхъ сторонъ океанъ, и горизонтъ туманенъ. Еще луна и миріады звѣздъ глядятъ сверху. Но мѣсяцъ становится будто блѣднѣе, и звѣзды мигаютъ слабѣе и будто стали задумчивѣе.
Но вотъ на востокѣ занимается заря, въ первыя минуты нѣжная и робкая, еле пробиваясь розово-лиловатою полоской. Цвѣта мѣняются быстро. Краски становятся съ каждымъ мгновеніемъ ярче, разнообразнѣе и причудливѣе.
Она расплывается, захватывая все большее и большее пространство, и наконецъ весь горизонтъ пылаетъ въ блескѣ громаднаго зарева, сверкая пурпуромъ и золотомъ. Небо надъ нимъ, подернутое розово-золотистою дымкой, сіяетъ въ нѣжныхъ переливахъ всѣхъ цвѣтовъ радуги. Луна и звѣзды становятся еще блѣднѣе и кажутся умирающими.
Что-то величественно могучее и волшебное, не передаваемое даже въ геніальныхъ картинахъ, представляетъ собою въ дѣйствительности эта незабываемая картина пробужденія океана, эти снопы пламени, золота и волшебныхъ цвѣтовъ, предшествующіе восходу солнца. Вотъ и оно, ослѣпительное, медленно обнажаясь отъ своихъ блестящихъ ризъ, величаво выплываетъ золотистымъ шаромъ изъ-за пылающаго горизонта. И все вокругъ, мгновенно освѣтилось, все радостно ожило, словно бы преображенное—и синѣющій океанъ, и небо, высокое, голубое, нѣжное. Луна и звѣзды исчезли иередъблескомъ этого чуднаго, дышащаго свѣжестью, радостнаго и побѣдоноснаго утра.
Оно залило яркимъ свѣтомъ и маленькій «Коршунъ».
