добію Божію и вполнѣ принадлежатъкъ человѣческой расѣ (были даже смѣлыя попытки со стороны матроса Ковшикова, не безъ присущей ему отваги приравнять негровъ не то къ обезьянамъ, нето, прости Господи, къ безхвостымъ чертямъ)—тѣмъ не менѣе отношеніе къ нимъ матросовъ было самое дружелюбное и въ нѣкоторыхъ случаяхъ даже просто трогательное, свидѣтельствующее о терпимости и о братскомъ отношеніи простого русскаго человѣка ковсѣмъ людямъ, хотя бы они были «арапы» да еще сомнительнаго людского происхожденія. Эту гуманную черту Ашанинъ подмѣтилъ въ Порто-Гранде и затѣмъ наблюдалъ ее въ русскихъ матросахъ при ихъ дальнѣйшихъ знакомствахъ съ людьми всевозможныхъ цвѣтовъ и расъ. Ни малѣйшей расовой заносчивости, ни проблеска религіозной нетерпимости.
Предположенія на бакѣ о томъ, что эти «подлецы арапы», надо полагать, и змѣю, и ящерицу, и крысу, словомъ всякую нечить жрутъ, потому что ихъ голыйо стровъ «хлѣбушки не родить» —нисколько не помѣшали въ тотъ же вечеръ усадить вмѣстѣ съ собой ужинать тѣхъ изъ «подлеповъ», которые были въ большемъ рваньѣ и не имѣли съ собой корзинъ съ фруктами, а были гребцами на шлюпкахъ или просто забрались на корветъ поглазѣть. И надо было видѣть, какъ радушно угощали матросы этихъ гостей!
А одного негра, необыкновенно симпатичнаго юношу, лѣтъ 17, который пріѣхалъ въ лохмотьяхъ на корветъ и началъ помогать матросамъ, безъ всякаго вызова, тянуть какую-то снасть, улыбаясь при этомъ своими влажными на выкатѣ глазами и скаля изъ-за раскрытыхъ толстыхъ губъ ослепительные зубы, —того негра такъ матросы просто пригрѣли своимъ расположеніемъ, и во все время стоянки корвета въ Порто-Гранде этотъ негръ Паоло или «Павла», какъ перекрестилиего матросы, цѣлые дни проводилъ на корветѣ. Матросы въ первый же день нарядили его въ полный матросскій костюмъ; кто далъ рубаху, кто старые
