руки и, полный радости и умиленія, перечитывалъ эти строки длиннаго письма, которое перенесло его въ маленькую квартиру на Офицерской и заставило на время жить жизнью своихъ близкихъ. Онъ былъ счастливъ, что все тамъ благополучно, что всѣ здоровы —и няня не жалуется на ломоту въ рукахъ, и дядя не ворчитъ на ревматизмъ; онъ жалѣлъ, что не можетъ повидать всѣхъ своихъ, но если бъ ему предложили теперь вернуться въ Петербургъ и остаться тамъ, онъ ни за что не принялъ бы такого предложенія.
Впечатлительнаго и отзывчиваго юношу слишкомъ уже захватила и заманчивая прелесть морской жизни съ ея опасностями, закаляющими нервы, съ ея борьбой со стихіей, облагораживающей человѣка, и жажда путешествій, расширяющихъ кругозоръ и заставляющихъ чуткій умъ задумываться и сравнивать. Слишкомъ возбуждена была его любознательность уже и тѣмъ, что онъ видѣлъ, а сколько предстоитъ еще видѣть новыхъ странъ, новыхъ людей, новую природу!
Нѣтъ, нѣтъ! Какъ ни дороги близкіе, а все-таки впередъ, впередъ по морямъ за новыми впечатлѣніями, чтобъ слѣлаться и хорошимъ морякомъ и образованнымъ человѣкомъ, подобно капитану!
2.
«Коршунъ» вышелъ изъ Гредзенда съ новымъ членомъ небольшого кружка офицеровъ и гардемариновъ —англичаниномъ (родомъ ирландцемъ) мистеромъ Кенеди, приглашеннымъ въ кругосвѣтное плаваніе для занятій англійскимъ языкомъ съ желающими. Это былъ молодой человѣкъ, лѣтъ 26, охотно принявшій предложеніе путешествовать на русскомъ кораблѣ, весьма милый и обязательный, добросовѣстно принявшійся за свое дѣло, кончившій курсъ
