— То-то и есть! не то укорительно, не то отвѣчая на какія-то занимавшія его мысли, проговорилъ громко одинъ рыжій матросъ и нѣсколько времени смотрѣлъ на то мѣсто, куда бросили двухъ моряковъ.
5.
Капитанъ обѣщалъ довезти французовъ до Бреста, куда онъ разсчитывалъ зайти послѣ остановки въ Темзѣ, въ небольшомъ городкѣ Гревзендѣ, въ часѣ ѣзды отъ Лондона.
Матросы относились къ пассажирамъ французамъ съ необыкновеннымъ добродушіемъ, вообще присущимъ русскимъ матросамъ въ сношеніяхъ съ чужеземцами, кто бы они ни были, безъ разбора расъ и цвѣта кожи. Они съ трогательноьэ заботливостью ухаживали за оправлявшимися моряками и угощали ихъ съ истинно братскимъ радушіемъ.
Передъ обѣдомъ, т.-е. въ половинѣ двѣнадцатаго часа, когда не безъ нѣкоторой торжественности выносилась на шканцы въ предшествіи баталера большая ендова съ водкой и раздавался общій свистъ въ дудки двухъ боцмановъ и всѣхъ унтеръ-офицеровъ, такъ называемый матросами «свистъ соловьевъ», призывавшій къ водкѣ, —матросы, подмигивая и показывая на раскрытый ротъ, звали гостей наверхъ.
— Алле наверхъ, водку пить. У насъ, братецъ, водка бонъ... Понимаешь?
Франпузъ, ничего не понимая, деликатно киваетъ головой.
— Шнапсъ тре-бонъ... очень скусна напитка! продолжаетъ матросъ, увѣренный, что коверканіе своихъ словъ въ значительной мѣрѣ облегчаетъ пониманіе.
И баталеръ не начиналъ обычно выклички матросовъ, пока французы первые не выпивали по чаркѣ водки.
