въ Бомбеѣ, а кулькуттскій поѣздъ отправлялся ровно въ восемь часовъ.
Итакъ мистеръ Фоггъ простился съ своими партнерами, оставилъ пакетботъ, приказалъ своему слугѣ сдѣлать нѣсколько покупокъ, напомнилъ ему что онъ непремѣнно до восьми часовъ долженъ быть на станціи, и своимъ мѣрнымъ шагомъ, похожимъ на бой маятника въ астрономическихъ часахъ, направился къ бюро паспортовъ.
Такимъ образомъ онъ ни мало не думалъ объ осмотрѣ достопримѣчательностей Бомбея, ни его Городской Думы, ни его великолѣпной библіотеки, ни фортовъ, ни доковъ, ни хлопковаго рынка, ни базаровъ, ни мечетей, ни синагогъ, ни армянскихъ церквей, ни великолѣпной пагоды Молаеборъ-Гилля, украшенной двумя многоугольными башнями. Онъ не намѣренъ былъ осматривать ни чудесъ Элефанты, ни молитвенныхъ пещеръ острова Сальсетты, ни изумительныхъ памятниковъ буддистскаго зодчества.
Нѣтъ! онъ ни о чемъ подобномъ не думалъ. Вышедши изъ бюро паспортовъ, Филеасъ Фоггъ преспокойно отправился на станцію желѣзной дороги и приказалъ подать себѣ обѣдать. Между прочими кушаньями хозяинъ гостиницы особенно рекомендовалъ ему фрикасе изъ „туземныхъ кроликовъ“, о которомъ ему насказалъ чудесъ.
Филеасъ Фоггъ велѣлъ подать фрикасе, которое и попробовалъ добросовѣстно, но, несмотря на соусъ подправленный пряностями, нашелъ его никуда негоднымъ.
Онъ позвалъ хозяина гостиницы.
— Вы говорите что это кроликъ, вотъ это? спросилъ онъ, смотря на него пристально.
— Да, милордъ, отвѣчалъ тотъ нахально, — кроликъ изъ жонглъ.
— А онъ не мяукалъ, когда его убивали?
— Мяукалъ? О, милордъ! кроликъ? Клянусь вамъ.
— Г. содержатель гостиницы, холодно прервалъ мистеръ Фоггъ, — не клянитесь и помните вотъ что́: бывало въ Индіи кошки считались священными животными. То было хорошее время.
— Для кошекъ, милордъ?
— А также и для путешественниковъ.
Сдѣлавъ это замѣчаніе, мистеръ Фоггъ продолжалъ спокойно обѣдать.