помышлялъ о подобныхъ случайностяхъ, то отнюдь не показывалъ этого. Онъ былъ все тотъ же безстрастный человѣкъ, невозмутимый членъ Реформъ-Клуба, котораго никакое событіе не могло застать врасплохъ. Онъ былъ не болѣе взволнованъ чѣмъ хронометры на пароходѣ. Его рѣдко видали на палубѣ. Онъ и не думалъ дѣлать наблюденій надъ Краснымъ Моремъ столь богатымъ воспоминаніями, и представлявшимъ собой театръ первыхъ историческихъ сценъ человѣчества. Онъ не старался узнавать любопытныхъ городовъ, разсѣянныхъ по берегамъ, — живописный ихъ обликъ рисовался повременамъ на горизонтѣ. Онъ даже не думалъ объ опасностяхъ этого Аравійскаго Залива, о которомъ древніе историки, Страбонъ, Арріанъ, Артемидоръ, всегда отзывались съ ужасомъ, и на которомъ мореходы никогда не отваживались плавать, не обезпечивъ напередъ своего путешествія очистительными жертвами. Что́ же дѣлалъ этотъ оригиналъ, заключенный въ Mongolia? Вопервыхъ, онъ четыре раза въ день совершалъ свою трапезу, такъ какъ никакая качка не могла разстроить этого удивительнаго организма. Затѣмъ онъ игралъ въ вистъ. Да, онъ встрѣтилъ такихъ же ярыхъ партнеровъ какъ и онъ самъ: сборщика пошлинъ, возвращавшагося къ своей должности въ Гоа, священника, преподобнаго Децимуса Смита, возвращавшагося въ Бомбей, и бригаднаго генерала англійской арміи, ѣхавшаго къ своему корпусу въ Бенаресъ. Эти три пассажира испытывали одинаковую съ мистеромъ Фоггомъ страсть къ висту, и играли цѣлые часы въ такомъ же молчаніи какъ и онъ самъ. Что же касается Паспарту, то морская болѣзнь до сихъ поръ щадила его. Онъ занималъ каюту въ передней части судна и ѣлъ одинаково добросовѣстно. Нужно признаться что путешествіе, происходившее при такихъ условіяхъ, уже нравилось ему. Онъ пользовался имъ вполнѣ. При вкусной ѣдѣ и хорошемъ помѣщеніи, онъ любовался окружавшею его мѣстностью, да къ тому же увѣрялъ себя что вся эта фантазія окончится въ Бомбеѣ. На другой день послѣ отъѣзда своего изъ Суэза, 9го октября, онъ не безъ удовольствія встрѣтилъ на палубѣ обязательнаго человѣка къ которому онъ обратился при вступленіи своемъ на африканскую почву.
— Кажется я не ошибаюсь, сказалъ онъ, подходя къ нему съ самою любезною улыбкой, — это вы, сэръ, такъ обязательно услужили мнѣ въ Суэзѣ?