Страница:Весы, 1906, № 3—4.pdf/62

Эта страница была вычитана


ПАМЯТИ ГЕНРИХА ГЕЙНЕ.
Къ 50-лѣтію со дня смерти. 1856 — 17 февраля — 1906.

„Порой мнѣ кажется, будто море — сама душа моя; и какъ въ морѣ есть скрытыя подводныя растенія, которыя только въ мигъ расцвѣта всплываютъ на поверхность и въ мигъ увяданія снова опускаются на дно, — такъ иногда изъ глубины моей души всплываютъ чудные цвѣты и благоухаютъ, и сіяютъ, и исчезаютъ опять“...

Да, онъ былъ, какъ море, измѣнчивое, вѣчно новое, то бурно клокочащее, то зеркально-ясное, отражающее и синее небо, и темныя тучи, и серебряныя звѣзды, и кровавый закатъ. Этого не могли понять тѣ, для которыхъ нѣтъ выше добродѣтели, какъ весь вѣкъ стоять все на томъ же славномъ посту и упорно глядѣть въ одну точку. Онъ видѣлъ передъ собой „дали всѣхъ дорогъ“; рядомъ съ ликомъ Христа передъ нимъ выростали мрачныя черты Антихриста, и чѣмъ усерднѣе ему указывали на Одного, тѣмъ ярче ему рисовался Другой. Онъ не могъ закрывать глаза, не могъ молчать, не могъ отворачиваться, какъ иные, болѣе благоразумные. Онъ долженъ былъ высказаться весь. Его кажущаяся „раздвоенность“ на самомъ дѣлѣ — единство; однимъ взоромъ онъ охватывалъ дисгармонію міра, и мягкое сердце его страдало отъ этой дисгармоніи. Познать гармонію, единство и въ этой міровой дисгармоніи ему не было суждено; для этого нужно быть Гёте, свѣтлымъ олимпійцемъ, „котораго природа создала, желая узнать, какъ онъ выглядитъ“. (Слова Гейне).

Онъ никогда не могъ итти съ толпой; его всегда тянуло къ вѣчной правдѣ свергнутыхъ кумировъ. „Я никогда не любилъ вась, боги! Противны мнѣ греки, a римлянъ я ненавижу, но священнымъ состраданіемъ полнится моя душа, когда я вижу васъ тамъ, въ высотѣ, покинутыхъ, рѣющихъ мертвыми тѣнями“... A когда свобода за которую боролся и онъ, стала общимъ лозунгомъ, и музы получили строгій приказъ „стать маркитантками свободы или прачками христіано-германской нащональности“, онъ создалъ своего „Атта Тролля“, „послѣднюю свободную лѣсную пѣснь романтики“.

A „они“ называли его измѣнникомъ. Они не знали, какъ онъ страдалъ. Они не видѣли, какъ сердце его обливалось кровью, когда