«Однажды подъ вечеръ, часовъ въ пять, шелъ я по Бондъ-Стриту. Была страшная сумятица экипажей и людей, такъ что еле можно было пробиваться впередъ. Около самаго тротуара стояла маленькая желтая двумѣстная коляска, привлекшая, не помню почему, мое вниманіе. Когда я съ ней поравнялся, выглянуло изъ нея личико, которое я вамъ только что показалъ. Оно меня тотчасъ же обворожило. Всю ночь и весь слѣдующій день не переставалъ я объ немъ думать. Я бродилъ вверхъ и внизъ по проклятой улицѣ, заглядывалъ въ каждый проѣзжающій экипажъ, и все ждалъ желтую двумѣстную коляску. Но увидать вновь прекрасную незнакомку мнѣ не удалось, и, въ концѣ концовъ, я рѣшилъ, что она просто-напросто мнѣ приснилась.
Недѣлю спустя я обѣдалъ y мадамъ де-Ростэль. Обѣдъ былъ назначенъ въ восемь часовъ, но въ половинѣ девятаго мы все еще ждали кого-то въ гостиной. Наконецъ слуга доложилъ: лэди Алрой. Это была та дама, которую я такъ тщетно разыскивалъ. Она медленно вошла въ гостиную и была подобна лунному лучу на сѣдыхъ вершинахъ. Къ моей великой радости мнѣ пришлось вести ее къ столу. Какъ только мы сѣли, я замѣтилъ ей, безо всякой задней мысли: «Мнѣ кажется, лэди Алрой, я васъ какъ-то мелькомъ видѣлъ въ Бондъ-Стритѣ.» Она вся поблѣднѣла и тихо сказала: «Ради Бога, не говорите такъ громко, насъ могугь подслушать.» Мой неудачный дебютъ немало смутилъ меня, и я отважно пустился въ пространное разсужденіе о французскомъ остроуміи. Она говорила очень мало, все тѣмъ же мягкимъ музыкальнымъ голосомъ, и какъ будто все безпокоилась, не подслушиваетъ ли кто-нибудь. Я тутъ же въ нее влюбился, страстно, безумно, a неопредѣленная атмосфера загадочности, когорая ее окружала, лишь сильнѣе разжигала мое любопытство. При прощаніи — она вскорѣ по окончаніи обѣда ушла — я спросилъ y нея разрѣшенія посѣтить ее. Она на мгновенье заколебалась, оглянулась нѣтъ ли по близости кого-нибудь, и затѣмъ сказала:
— Пожалуйста; завтра въ безъ четверти пять.
Я попросилъ мадамъ де-Ростэль разсказать мнѣ о ней все,
