шишь? (Король прислушивается тоже). Буря страшнѣй и страшнѣй… (Вдругъ въ ужасѣ.) Это толпа такъ бушуетъ.
Король. Я укрощу и ее. Бури страшнѣй ударяли въ стѣны родимаго замка. Грозно дрожала земля, небо пылало огнемъ… (Отдается воспоминаніямъ.)
Сонка. Тогда… о тогда… какъ былъ ты прекрасенъ, когда на террасѣ дворца ты стоялъ и съ тихой улыбкою мнѣ говорилъ: „Что жъ это все предъ нашей безбрежной любовью!“
Король. А ты, облитая сіяніемъ молній, пылала какъ пурпурная денница отблескомъ любви моей. (Смотритъ на нее съ любовью.) Но теперь ты еще красивѣе, — красотой безконечною дѣвы, которой корону всей мощи моей на главу я одѣну. И что жъ, не прекраснѣй ли наше Сегодня? — Что молній ревущихъ вспѣненныя волны, что трепетъ земли, когда одинокій нашъ островъ пылающимъ моремъ огня вулканъ обдавалъ, предъ этимъ неистовымъ ревомъ толпы, готовой сейчасъ разнести по камню нашъ замокъ?
Сонка (упоенная мечтою). Пусть разнесутъ, пускай дворцы златые въ руины превратятъ; волшебные еще у насъ есть замки, мечтой взлелѣянные, и сотканы они изъ всѣхъ красотъ земли и неба. Ихъ стѣны — словно гобелены, изъ грезъ и сновидѣній сшиты неуловимыхъ, чудныхъ; ихъ сводовъ арки гордыя — стремленье души твоей съ моею къ нездѣшнему, прекрасному, святому…
Король. Эола арфа милая, что сотни лѣтъ, вѣковъ о тайнахъ дивныхъ людямъ пѣла; святилище, въ которомъ дивныхъ, неизъяснимыхъ мистерiй исполняются обряды — вотъ я, король и властелинъ, лежу у ногъ твоихъ, хочу служить тебѣ, рабомъ твоимъ желаю стать я, потому что — люблю тебя… люблю тебя, царица… Мысль, зрѣвшая въ душѣ, во мнѣ созрѣла; для дѣла духъ готовъ, и остріемъ его могу я поразить ту чернь, что тамъ реветъ, и бросить къ твоимъ ногамъ; весь міръ я принесу къ твоимъ стопамъ и небо сорву и разстелю передъ тобою. И въ этой дивной безднѣ лазури, на тронѣ изъ облаковъ, ты властной будешь и неба и земли царицей.
Сонка {слушаетъ въ упоеніи; вдругъ взоръ ея становится безпокоенъ,
