лютно и также могло бы служить началомъ системы. И такъ, ища субъективныхъ свойствъ начала, мы становимся одною степенью ниже идеалистовъ и въ первой истинѣ видимъ основоположеніе — не абсолютное и относительное, но или философское, или наукословное. Основоположеніемъ философскимъ, по нашему мнѣнію, надобно почитать то, которое непосредственно извѣстно — не уму, а вообще человѣку, и которое не можетъ быть доказываемо — не потому, что будто бы оно безусловно, а потому, что его условія недоступны для непосредственнаго вѣденія. Напротивъ основоположенію наукословному нельзя ни въ какомъ случаѣ приписать извѣстность непосредственную, хотя бы оно лежало въ основаніи систематическаго изложенія цѣлой науки, и хотя бы эта наука составляла какую нибудь вѣтвь самой Философіи; потому что начало отдѣльной отрасли знанія, давая направленіе развитію болѣе или менѣе частнаго предмета, необходимо должно условливаться общимъ центромъ наукословія — началомъ философскимъ, и отъ него заимствовать свою силу[1]. Отличивъ такимъ об-
- ↑ Ограниченіе наукословныхъ предметовъ можно представлять въ безконечной прогрессіи: начинаясь отъ первой истины въ смыслѣ философскомъ, то есть, отъ истины чисто субъективной и непосредственно извѣстной, оно — чѣмъ далѣе, тѣмъ болѣе развѣтвляетъ предметы изслѣдованія, подобно тому, какъ въ атмосферѣ чѣмъ далѣе, тѣмъ болѣе дробятся лучи солнца,— и всѣ частныя направленія ихъ утверждаетъ на ка-