Страница:Введение в археологию. Часть 2 (Жебелёв, 1923).pdf/168

Эта страница была вычитана


Трудно провести точную границу между обеими этими дисциплинами. Нельзя определенно сказать: здесь — область ведения археологии, там — область ведения истории искусства.

Мы видели, что в Германии, в первой половине XIX века, классическую археологию склонны были считать частью классической филологии. Когда во второй половине того же века прежнее увлечение филологией сменилось таким же увлечением историей, и к археологии стали применять исторический метод изучения и относить ее к числу не столько филологических, сколько исторических дисциплин. С тех пор, как углубились занятия памятниками искусства средневекового и нового, и на археологию стали смотреть, как на часть общей науки об искусстве, ее стали помещать в ближайшее отношение к истории классического (греческого и римского) искусства. Лишь как на традиционный пережиток можно указать, что в Германии университетское преподавание истории искусств все еще продолжает делиться на „археологию (Arohälogie, Altertumswissenschaft), в собственном смысле, куда входит и история древнего искусства, и на „историю искусства“ (Kunstgeschichte, Kunstwissenschaft), куда относится, главным образом, история христианского (в том числе нового и новейшего) искусства.

Автор новейшего руководства по классической археологии (к сожалению, оно остановилось на первом выпуске) Булле, прошедший школу Брунна, все еще продолжает стоять на традиционной точке зрения. Конечным хронологическим пределом археологии он считает эпоху Великого переселения народов; или точнее, по примеру Зибеля (L. Sybel, Weltgeschichte der Kunst im Altertum, 2 изд. 1903), Константинопольскую Софию (532 г.). „Все то, что лежит за этим пределом, говорит Булле, мы относим к истории нового искусства, так как тут почти совпадают начало свежего развития и конец специфических археологических признаков“. Булле справедливо возражает тем ученым (например, Кёппу), которые понимали и понимают археологию в смысле классической (греческой и римской) археологии, хотя и замечает, что последняя является „самою ценною“, „центральною“. Булле готов признать право на существование „египетской, передне-азиатской, средне- и ееверно-европейской, юго-западно-европейской археологии“ (или то, что́ теперь называют „преисторией“), причем под „средне- и северно-европейской“ археологией понимает археологию „римско-кельтско-германско-скандинавскую“. Признает Булле и „христианскую археологию“, понимая под нею археологию ранне-христианскую, когда „античное искусство“ „идет на службу к христианству“. Не в прямой связи, а лишь в „параллельном соприкосновении“ с упомянутыми отделами археологии Булле упоминает об археологии „индийской,