радостно отвѣчалъ Коноплевъ и приказалъ „Васькѣ“ благодарить.
Тотъ уморительно закачалъ головою.
Рождество было отпраздновано честь-честью на „Казакѣ“.
День стоялъ роскошный. Томительная жара умѣрялась дувшимъ вѣтеркомъ, и поставленный тентъ защищалъ моряковъ отъ палящихъ лучей солнца.
Пріодѣтые, въ чистыхъ бѣлыхъ рубахахъ и штанахъ, побритые и подстриженные, матросы слушали обѣдню въ походной церковкѣ, устроенной въ палубѣ, стоя плотной толпой сзади капитана и офицеровъ, бывшихъ въ полной парадной формѣ: въ шитыхъ мундирахъ и въ блестящихъ эполетахъ. Хоръ пѣвчихъ пѣлъ отлично, и батюшка, по случаю того, что качка была незначительная, не спѣшилъ со службою, и матросы, внимательно слушая слова молитвъ и евангеліе, истово и широко крестились, серьезные и сосредоточенные.
По окончаніи обѣдни вся команда была выстроена на верху во франтъ, и капитанъ поздравилъ матросовъ съ праздникомъ, послѣ чего раздался веселый свистъ десяти дудокъ (боцмана и унтеръ-офицеровъ), свистъ, призывающій къ водкѣ, который матросы не безъ остроумія называютъ „соловьинымъ“. По случаю праздника разрѣшено было пить по двѣ чарки, вмѣсто обычной одной.
Послѣ водки всѣ усѣлись артелями на палубѣ у большихъ баковъ (мисъ) и въ молчаніи принялись
