Ты мнѣ дала узнать, что страсть — стихія,
Ввела во храмы воплощенныхъ грезъ,
Открыла мнѣ просторы неземные,
Слѣдила ты, какъ другъ, пока я росъ,
На первыя свиданья приходила,
Была межъ нами третья въ мірѣ розъ.
Я измѣнилъ — но ты не измѣнила,
Лишь отошла, поникнувъ головой,
Когда меня смутила злая сила.
О какъ я могъ пожертвовать тобой!
И женщинѣ изъ плоти и изъ крови
Какъ предпочелъ небесный образъ твой!
Но лишь съ тобой мнѣ счастье было вновѣ.
Въ часы луны, у перепѣвныхъ струй,
На ложѣ — у палящихъ изголовій,
Прильнувъ къ груди, впивая поцѣлуй,
Невольно я тебя искалъ очами,
Тебя я жаждалъ… Вѣрь и не ревнуй.
Попрежнему твой ликъ виталъ надъ снами!
Кого бъ я не ласкалъ дрожа, любя,
Я счастливъ былъ лишь тайными мечтами, —
Во всѣхъ, во всѣхъ лаская лишь тебя!
Петровское-Разумовское, 1903.
Ты мне дала узнать, что страсть — стихия,
Ввела во храмы воплощенных грез,
Открыла мне просторы неземные,
Следила ты, как друг, пока я рос,
На первые свиданья приходила,
Была меж нами третья в мире роз.
Я изменил — но ты не изменила,
Лишь отошла, поникнув головой,
Когда меня смутила злая сила.
О как я мог пожертвовать тобой!
И женщине из плоти и из крови
Как предпочел небесный образ твой!
Но лишь с тобой мне счастье было внове.
В часы луны, у перепевных струй,
На ложе — у палящих изголовий,
Прильнув к груди, впивая поцелуй,
Невольно я тебя искал очами,
Тебя я жаждал… Верь и не ревнуй.
По-прежнему твой лик витал над снами!
Кого б я не ласкал дрожа, любя,
Я счастлив был лишь тайными мечтами, —
Во всех, во всех лаская лишь тебя!
Петровское-Разумовское, 1903.
