Потокомъ широкимъ тянулся асфальтъ
Какъ горящія головы темныхъ повѣшенныхъ,
Фонари въ высотѣ, не мигая, горѣли.
Дѣлали двойственнымъ міръ зеркальныя окна.
Бѣдныя дѣти земли
Навстрѣчу мнѣ шли,
Города дѣти и ночи:
(Тѣни скорбей неутѣшенныхъ,
Ткани безвѣстной волокна!)
Чета бульварныхъ камелій,
Франтъ въ распахнутомъ пальто,
Запоздалый рабочій,
Старикашка хромающій, юноша пьяный…
Звѣзды смотрѣли на міръ, проницая туманы,
Но звѣздъ — въ электрическомъ свѣтѣ — не видѣлъ никто.
Потокомъ широкимъ тянулся асфальтъ.
Шагъ за шагомъ падалъ я въ бездны,
Потоком широким тянулся асфальт
Как горящие головы темных повешенных,
Фонари в высоте, не мигая, горели.
Делали двойственным мир зеркальные окна.
Бедные дети земли
Навстречу мне шли,
Города дети и ночи:
(Тени скорбей неутешенных,
Ткани безвестной волокна!)
Чета бульварных камелий,
Франт в распахнутом пальто,
Запоздалый рабочий,
Старикашка хромающий, юноша пьяный…
Звезды смотрели на мир, проницая туманы,
Но звезд — в электрическом свете — не видел никто.
Потоком широким тянулся асфальт.
Шаг за шагом падал я в бездны,
