Но вотъ свершенъ таинственный обрядъ,
50 И всѣ колдуньи, въ снахъ какихъ-то гнѣвныхъ,
«Давайте мертвыхъ! Мертвыхъ намъ!» кричатъ.
Протяжностью заклятій перепѣвныхъ,
Составленныхъ изъ повседневныхъ словъ,
Но лишь не въ сочетаньяхъ ежедневныхъ,—
55 Они смутили мирный сонъ гробовъ,
И изъ могилъ расторгнутыхъ возстали
Гнилые трупы ветхихъ мертвецовъ.
Они сперва какъ будто выжидали,
Потомъ, качнувшись, быстро шли впередъ,
60 И дьявольскимъ сіяніемъ блистали.
Раскрывъ отжившій, вдругъ ожившій, ротъ,
Какъ юноши, они къ колдуньямъ льнули,
И всю толпу схватилъ водоворотъ.
Всѣ хохоты въ одномъ смѣшались гулѣ,
65 И сладостно казалось намъ шептать
О тайнахъ смерти, въ чувственномъ разгулѣ.
Отца ласкала дочь, и сына мать,
И тѣло къ тѣлу жаться было радо,
Въ различности искусства обнимать.
70 Но вотъ вдали, гдѣ кончилась ограда,
Раздался первый возгласъ пѣтуха,
И мы спѣшимъ отъ гнили и распада,—
Въ блаженствѣ соучастія грѣха.