И что-то билось безъ конца
70 Въ глубокой тишинѣ.
И призракъ страшнаго лица
Приблизился ко мнѣ.
И кто-то близкій мнѣ сказалъ,
Что проклятъ я теперь,
75 Что кто слабѣйшаго терзалъ,
Въ томъ сердца нѣтъ, онъ звѣрь.
Но странно былъ мой умъ упрямъ,
И молча думалъ я,
Что боль дана какъ правда намъ,
80 Чужая и моя.
3.
О, знаю, боль сильнѣй всего,
И ярче всѣхъ огней,
Безъ боли тупо и мертво
Мельканье жалкихъ дней.
85 И я порой терзалъ другихъ,
Я мучилъ ихъ… Ну, что-жь!
Зато я создалъ звонкій стихъ,
И этотъ стихъ не ложь.
Кому я радость доставлялъ,
90 Тотъ спалъ какъ сытый звѣрь.
Кого терзаться заставлялъ,
Предъ тѣмъ открылась дверь.
|
Тот же текст в современной орфографии
И что-то билось без конца
70 В глубокой тишине.
И призрак страшного лица
Приблизился ко мне.
И кто-то близкий мне сказал,
Что проклят я теперь,
75 Что кто слабейшего терзал,
В том сердца нет, он зверь.
Но странно был мой ум упрям,
И молча думал я,
Что боль дана как правда нам,
80 Чужая и моя.
3.
О, знаю, боль сильней всего,
И ярче всех огней,
Без боли тупо и мертво
Мельканье жалких дней.
85 И я порой терзал других,
Я мучил их… Ну, что ж!
Зато я создал звонкий стих,
И этот стих не ложь.
Кому я радость доставлял,
90 Тот спал как сытый зверь.
Кого терзаться заставлял,
Пред тем открылась дверь.
|
