Въ тотъ мигъ какъ она преломляется,
Какъ весенній листокъ, на которомъ росинка дрожитъ и качается,
Какъ дрожанье зеленой мечты свѣтляковъ, 80 Какъ мерцанье бродячихъ огней,
Какъ зажженные свѣтомъ вечернимъ края облаковъ,
Распростершихъ свой трауръ надъ ликомъ сожженныхъ и гаснущихъ дней.
6.
Я помню, Огонь,
Какъ сжигалъ ты меня. 85 Межь колдуній и вѣдьмъ, трепетавшихъ отъ ласки огня.
Насъ терзали за то, что мы видѣли тайное,
Сожигали за радость полночнаго шабаша,[1]
Но увидѣвшимъ то, что мы видѣли,
Былъ нестрашенъ Огонь. 90 Я помню еще,
О, я помню другое, горящія зданія,
Гдѣ сжигали себя добровольно, средь тьмы,
Межь невѣрныхъ, невидящихъ, вѣрные, мы.
И при звукахъ молитвъ, съ изступленными воплями, 95 Мы слагали хваленья Даятелю силъ.
Я помню, Огонь, я тебя полюбилъ.
7.
Я знаю, Огонь,
И еще есть иное сіянье для насъ,
Что горитъ передъ взоромъ навѣки потухнувшихъ глазъ. 100 Въ немъ внезапное знанье, въ немъ ужасъ, восторгъ
В тот миг как она преломляется,
Как весенний листок, на котором росинка дрожит и качается,
Как дрожанье зелёной мечты светляков, 80 Как мерцанье бродячих огней,
Как зажжённые светом вечерним края облаков,
Распростёрших свой траур над ликом сожжённых и гаснущих дней.
6.
Я помню, Огонь,
Как сжигал ты меня. 85 Меж колдуний и ведьм, трепетавших от ласки огня.
Нас терзали за то, что мы видели тайное,
Сожигали за радость полночного ша́баша,[1]
Но увидевшим то, что мы видели,
Был не страшен Огонь. 90 Я помню ещё,
О, я помню другое, горящие здания,
Где сжигали себя добровольно, средь тьмы,
Меж неверных, невидящих, верные, мы.
И при звуках молитв, с исступлёнными воплями, 95 Мы слагали хваленья Даятелю сил.
Я помню, Огонь, я тебя полюбил.
7.
Я знаю, Огонь,
И ещё есть иное сиянье для нас,
Что горит перед взором навеки потухнувших глаз. 100 В нём внезапное знанье, в нём ужас, восторг
