Всѣ захохотали. Разговоръ продолжался съ большою живостью, но Катя замѣтила два обстоятельства, которыя поразили ее весьма непріятнымъ образомъ: первое то̀, что гости очевидно не показывали ни малѣйшаго вниманія хозяину дома, а другое, что они, чаще нежели казалось бы нужнымъ, употребляли въ рѣчахъ своихъ разныя поговорки, не принятыя въ порядочномъ обществѣ. Правда, что Катя еще въ первый разъ видѣла передъ собой лондонскихъ денди; но въ женщинахъ есть какое-то врожденное чувство благопристойности и знанія свѣта, такъ-что самая неопытная дѣвушка, только-что выѣхавшая изъ деревни, уже безъ труда различаетъ приличное отъ неприличнаго, какъ-будто векъ жила въ столицѣ и цѣлыми дюжинами изнашивала перчатки изъ самаго моднаго магазина.
Офиціянтъ доложилъ, что готово кушать. Лордъ Верисофтъ хотелъ подать руку Катѣ, но сэръ Мольбери былъ проворнѣе: не спрося у Кати позволенія вести ее къ столу, онъ подхватилъ ее подъ руку и пошелъ впередъ.
— Никльби, сказалъ Верисофтъ, шутя: Хокъ совсѣмъ завладѣлъ вашей племянницей. Я, право, не знаю, кто изъ насъ хозяинъ въ домѣ—онъ, или я.
— Это я знаю, проворчалъ Ральфъ, идучи позади всѣхъ и притворяясь, будто не слышитъ словъ молодаго лорда.
За столомъ Катя должна была сѣсть на верхнемъ концѣ, между Хокомъ и Верисофтомъ; Ральфъ помѣстился на нижнемъ, между Плекомъ и Пайкомъ. Бѣдная дѣвушка была въ такомъ замѣшательствѣ, что не смѣла отвесть глазъ отъ своей тарелки. Но къ счастію собесѣдники не обращали на нее вниманія: лордъ Верисофтъ былъ занять своей козлиной бородкой, своимъ лорнетомъ; онъ безпрестанно смотрѣлся въ стоявшее насупротивъ зеркало; а сэръ Мольбери Хокъ подтрунивалъ надъ молодымъ щеголемъ, отпускалъ раз-
