Страница:Баратынский Е. А. Сочинения, издание 4-е (1884).pdf/6

Эта страница была вычитана
V

замѣчательный талантъ, поэта уже чуждаго намъ поколѣнія" (стр. 293).... „Изъ всѣхъ поэтовъ, явившихся вмѣстѣ съ Пушкинымъ, первое мѣсто безпорно принадлежитъ Баратынскому".... „Онъ, по натурѣ своей, призванъ быть поэтомъ мысли"... (стр. 313)… Объ этой внутренней работѣ мысли, которая только отчасти отразилась въ стихотвореніяхъ Баратынскаго, говоритъ и кн. П. А. Вяземскій, остроумный критикъ поколѣнія, современнаго поэту: „Едва ли можно было встрѣтить человѣка умнѣе его, но умъ его не выбивался наружу съ шумомъ и обиліемъ. Нужно было допрашивать, такъ сказать, буровить этотъ подспудный родникъ, чтобы добыть изъ него чистую и свѣтлую струю. Но за то попытка и трудъ были богато вознаграждаемы. Умъ его былъ преимущественно способенъ къ разбору и анализу. Онъ не любилъ возбуждать вопросы и выкликать пренія и словесныя состязанія; но зато, когда случалось, никто лучше его не умѣлъ вѣрнымъ и мѣткимъ словомъ порѣшать сужденія и выражать окончательный приговоръ и по вопросамъ, которые болѣе или менѣе казались ему чужды, какъ напр. вопросы внѣшней политики или новой нѣмецкой философіи, бывшей тогда русскимъ конькомъ нѣкоторыхъ изъ московскихъ коноводовъ. Во всякомъ случаѣ, какъ былъ онъ сочувственный мыслящій поэтъ, такъ равно былъ онъ мыслящій и пріятный собесѣдникъ. Аттическая вѣжливость, съ нѣкоторыми пріемами французской остроты и любезности, отличавшихъ прежнее французское общество, плѣнительная мягкость въ обраіщеніи и въ сношеніяхъ, нѣкоторая застѣнчивость при умѣ самобытномъ, твердо и рѣзко опредѣленномъ, всѣ эти качества, всѣ эти прелести придавали его личности особенную физіономію и утверждали за нимъ особенное мѣсто среди блестящихъ современниковъ и совмѣстниковъ его" (Сочиненія, т. VIII, стр. 290—291).

Изъ этихъ двухъ характеристикъ Баратынскаго, какъ человѣка, сдѣланныхъ, людьми хорошо его знавшими: Кирѣевскимъ и кн. Вяземскимъ, легко придти къ почти достовѣрному выводу, что литературная и поэтическая дѣятельность Баратынскаго выражала далеко не всего его, какъ человѣка. Иначе и не могло быть въ то время, когда онъ писалъ. Поэзія не спускалась тогда изъ идеальныхъ высотъ въ область бѣдной жизни и все ограничивалось художественнымъ творчествомъ. Для Баратынскаго литература не

Тот же текст в современной орфографии

замечательный талант, поэта уже чуждого нам поколения" (стр. 293).... „Из всех поэтов, явившихся вместе с Пушкиным, первое место бесспорно принадлежит Баратынскому".... „Он, по натуре своей, призван быть поэтом мысли"... (стр. 313)… Об этой внутренней работе мысли, которая только отчасти отразилась в стихотворениях Баратынского, говорит и кн. П. А. Вяземский, остроумный критик поколения, современного поэту: „Едва ли можно было встретить человека умнее его, но ум его не выбивался наружу с шумом и обилием. Нужно было допрашивать, так сказать, буровить этот подспудный родник, чтобы добыть из него чистую и светлую струю. Но зато попытка и труд были богато вознаграждаемы. Ум его был преимущественно способен к разбору и анализу. Он не любил возбуждать вопросы и выкликать прения и словесные состязания; но зато, когда случалось, никто лучше его не умел верным и метким словом порешать суждения и выражать окончательный приговор и по вопросам, которые более или менее казались ему чужды, как напр. вопросы внешней политики или новой немецкой философии, бывшей тогда русским коньком некоторых из московских коноводов. Во всяком случае, как был он сочувственный мыслящий поэт, так равно был он мыслящий и приятный собеседник. Аттическая вежливость, с некоторыми приемами французской остроты и любезности, отличавших прежнее французское общество, пленительная мягкость в обращении и в сношениях, некоторая застенчивость при уме самобытном, твердо и резко определенном, все эти качества, все эти прелести придавали его личности особенную физиономию и утверждали за ним особенное место среди блестящих современников и совместников его" (Сочинения, т. VIII, стр. 290—291).

Из этих двух характеристик Баратынского, как человека, сделанных, людьми хорошо его знавшими: Киреевским и кн. Вяземским, легко прийти к почти достоверному выводу, что литературная и поэтическая деятельность Баратынского выражала далеко не всего его, как человека. Иначе и не могло быть в то время, когда он писал. Поэзия не спускалась тогда из идеальных высот в область бедной жизни и все ограничивалось художественным творчеством. Для Баратынского литература не