Страница:Бальмонт. Поэзия как волшебство. 1915.pdf/42

Эта страница была вычитана


голящихъ устъ, копье; оно боязливая лань, проворный олень лѣсной; куропатка полей, что бѣжитъ; голубка, что пьетъ и пьянится ручьями, волнистой одеждой Земли; пасть пумы, что встала, нависла, вотъ; пустыня безводная; ливень внезапный, который идетъ уменьшаясь; хрупкая чаша изъ глины, едва пережженная—падаетъ, въ крошки разсыпалась; тыква, ведро, водоемъ, колодецъ—жаждущему; колющій листъ, листъ пріютно-тѣнистый; гвоздочекъ, что держитъ, удерживаетъ; повторная бѣлость зубовъ, что созвучно дробятъ, растираютъ; развилистость вилъ, перекладина, дерево казни; забота, ларецъ сберегающей памяти; кладовая лелѣйнаго сердца; голова и ступня, верхъ и низъ, это слово; начинаетъ, и то, что кончаетъ; отъ разрушенья оно отвращается; здѣсь завершаетъ свое нисхожденіе. Эти круглые прибрежные голыши глаголющіе—тамъ, глубоко безмолвствующіе—здѣсь, въ завершеніи; они Бездна, Пучина, Океанъ безпредѣльный—неосторожному, будь онъ птицей крылатой.

„Берегись!”

Такое же высокое представленіе о магической силѣ напѣвнаго слова, и слова вообще,


Тот же текст в современной орфографии

голящих уст, копье; оно боязливая лань, проворный олень лесной; куропатка полей, что бежит; голубка, что пьет и пьянится ручьями, волнистой одеждой Земли; пасть пумы, что встала, нависла, вот; пустыня безводная; ливень внезапный, который идет уменьшаясь; хрупкая чаша из глины, едва пережженная — падает, в крошки рассыпалась; тыква, ведро, водоем, колодец — жаждущему; колющий лист, лист приютно-тенистый; гвоздочек, что держит, удерживает; повторная белость зубов, что созвучно дробят, растирают; развилистость вил, перекладина, дерево казни; забота, ларец сберегающей памяти; кладовая лелейного сердца; голова и ступня, верх и низ, это слово; начинает, и то, что кончает; от разрушенья оно отвращается; здесь завершает свое нисхождение. Эти круглые прибрежные голыши глаголющие — там, глубоко безмолвствующие — здесь, в завершении; они Бездна, Пучина, Океан беспредельный — неосторожному, будь он птицей крылатой.

«Берегись!»

Такое же высокое представление о магической силе напевного слова, и слова вообще,