ощущеніе множественности жизни и различности отдѣльныхъ частей мірозданія, а отъ сумерекъ до сумерекъ, по черной бархатной дорогѣ, усыпанной серебряными звѣздами, мы идемъ и входимъ въ великій храмъ безмолвія, въ глубину созерцанія, въ сознаніе единаго хора, всеединаго Лада. Въ этомъ мірѣ, играя въ день и ночь, мы сливаемъ два въ одно, мы всегда превращаемъ двойственность въ единство, сцѣпляющею своею мыслью, творческимъ ея прикосновеніемъ, нѣсколько струнъ мы соединяемъ въ одинъ звучащій инструментъ, два великіе извѣчные пути расхожденія мы сливаемъ въ одно устремленіе, какъ два отдѣльные стиха, поцѣловавшись въ риѳмѣ, соединяются въ одну неразрывную звучность.
Звуки и отзвуки, чувства и призраки ихъ, |
Давно было сказано, что въ началѣ было Слово. Было сказано, что въ началѣ былъ Полъ. И въ томъ и въ другомъ догматѣ намъ дана часть правды. Въ началѣ, если было начало, было Безмолвіе, изъ котораго родилось Слово по закону дополненія, соотвѣтствія, и двойственности. Изъ безгласности—голосъ,
ощущение множественности жизни и различности отдельных частей мироздания, а от сумерек до сумерек, по черной бархатной дороге, усыпанной серебряными звездами, мы идем и входим в великий храм безмолвия, в глубину созерцания, в сознание единого хора, всеединого Лада. В этом мире, играя в день и ночь, мы сливаем два в одно, мы всегда превращаем двойственность в единство, сцепляющею своею мыслью, творческим её прикосновением, несколько струн мы соединяем в один звучащий инструмент, два великие извечные пути расхождения мы сливаем в одно устремление, как два отдельные стиха, поцеловавшись в рифме, соединяются в одну неразрывную звучность.
Звуки и отзвуки, чувства и призраки их, |
Давно было сказано, что в начале было Слово. Было сказано, что в начале был Пол. И в том и в другом догмате нам дана часть правды. В начале, если было начало, было Безмолвие, из которого родилось Слово по закону дополнения, соответствия, и двойственности. Из безгласности — голос,
