tos Populares Espanoles» («Испанскія Народныя Пѣсни»), и среди этихъ пѣсенъ, собранныхъ Франсиско Родригесомъ Мартиномъ, нахожу особый отдѣлъ «Odio» («Ненависть»). Въ этихъ пѣсняхъ Ненависти отражается вражда чувства усомнившагося, или отвернувшагося, или охладѣвшаго, или вознегодовавшаго—словомъ всячески недоброжелательнаго. Перевожу нѣсколько маленькихъ этихъ, быстрыхъ пѣсенокъ.
Съ глазъ моихъ долой сокройся,
Не хочу тебя я видѣть;
Ты мнѣ мерзостенъ, какъ мерзокъ
Смертный грѣхъ.
___
Я не хочу твоихъ хотѣній,
И не хочу тебя хотѣть,
Но чтобъ меня ты ненавидѣлъ,
Я бъ ненавидѣла тебя.
___
Съ самой высокой стѣны
Пусть мой ненавистникъ падетъ;
Если мужчина онъ, пусть разорвется,
Женщина, пусть въ бѣснованьи умретъ.
___
Да восхочетъ Богъ, чтобъ всюду, всюду,
Гдѣ пять чувствъ твоихъ ты помѣщаешь,
Ты оплаченъ былъ въ твоемъ хотѣньи,
Какъ хотѣнью платишь моему.
___
Твои глаза да вырветъ воронъ,
И сердце да пронзятъ орлы,
Да точатъ внутренности змѣи,
За чувства, что въ тебѣ такъ злы.
___
На двери дома твоего
Своей я кровью начертилъ:
Нѣтъ срока, чтобы не истекъ,
Нѣтъ долга, чтобъ не взысканъ былъ.
|
Не слишкомъ ли все это изящно—для Жестокости? Это—вольная человѣческая душа. Тутъ нѣтъ судороги.
А посмотримъ, что̀ намъ гласитъ Русская Народная Пѣсня. Русскій Народъ, въ его цѣломъ, говорятъ, христолюбивый. Народная Пѣсня отражаетъ народныя свойства, душу цѣлаго Народа, въ его расовомъ единствѣ, безъ какихъ-либо классовыхъ различій.
Беру «Великорусскія Народныя Пѣсни», изданныя профессоромъ А. И. Соболевскимъ, и въ 3-мъ томѣ, посвященномъ пѣснямъ семейнымъ, на стр. 98-й читаю (Спб, 1897):—
Кочеты запѣли, я сижу таки, сижу;
Другіе запѣли, на разумъ не беру;
Третіи запѣли, заря занялась,
Заря занялась, я домой собралась.
Подхожу я ко широкому двору;
Деверь ходитъ по широкому двору.
Прялочку на лавочку, башма́чки подъ кровать,
Башма́чки подъ кровать, сама лягу на кровать.
Старый мужъ обужается,
Сѣдая борода поворачивается.
«Борони, жена, не теперь ли ты пришла?»
— Старый мужъ, ты не бредишь ли?
Сѣдая борода, не во снѣ ли говоришь?
Я хочу вставать, хочу печку топить,
Хочу щи-кашу варить, тебя, стараго, кормить.
Петельку на шейку накладывала,
Милому въ окошко конецъ подала.
Милый, потяни, душа-радость, помоги.
Старый захрапѣлъ, ровно спать захотѣлъ,
Зубы-то оскалилъ, будто смѣхъ одолѣлъ,
Глазамъ замигалъ, будто я хороша,
Въ ладоши захлопалъ, будто тѣшится,
Ногамъ задрягалъ, будто бѣсится.
|
Тот же текст в современной орфографии
tos Populares Espanoles» («Испанские Народные Песни»), и среди этих песен, собранных Франсиско Родригесом Мартином, нахожу особый отдел «Odio» («Ненависть»). В этих песнях Ненависти отражается вражда чувства усомнившегося, или отвернувшегося, или охладевшего, или вознегодовавшего — словом всячески недоброжелательного. Перевожу несколько маленьких этих, быстрых песенок.
С глаз моих долой сокройся,
Не хочу тебя я видеть;
Ты мне мерзостен, как мерзок
Смертный грех.
___
Я не хочу твоих хотений,
И не хочу тебя хотеть,
Но чтоб меня ты ненавидел,
Я б ненавидела тебя.
___
С самой высокой стены
Пусть мой ненавистник падет;
Если мужчина он, пусть разорвется,
Женщина, пусть в беснованьи умрет.
___
Да восхочет Бог, чтоб всюду, всюду,
Где пять чувств твоих ты помещаешь,
Ты оплачен был в твоем хотеньи,
Как хотенью платишь моему.
___
Твои глаза да вырвет ворон,
И сердце да пронзят орлы,
Да точат внутренности змеи,
За чувства, что в тебе так злы.
___
На двери дома твоего
Своей я кровью начертил:
Нет срока, чтобы не истек,
Нет долга, чтоб не взыскан был.
|
Не слишком ли всё это изящно — для Жестокости? Это — вольная человеческая душа. Тут нет судороги.
А посмотрим, что́ нам гласит Русская Народная Песня. Русский Народ, в его целом, говорят, христолюбивый. Народная Песня отражает народные свойства, душу целого Народа, в его расовом единстве, без каких-либо классовых различий.
Беру «Великорусские Народные Песни», изданные профессором А. И. Соболевским, и в 3-м томе, посвященном песням семейным, на стр. 98-й читаю (Спб, 1897): —
Кочеты запели, я сижу таки, сижу;
Другие запели, на разум не беру;
Третии запели, заря занялась,
Заря занялась, я домой собралась.
Подхожу я ко широкому двору;
Деверь ходит по широкому двору.
Прялочку на лавочку, башма́чки под кровать,
Башма́чки под кровать, сама лягу на кровать.
Старый муж обужается,
Седая борода поворачивается.
«Борони, жена, не теперь ли ты пришла?»
— Старый муж, ты не бредишь ли?
Седая борода, не во сне ли говоришь?
Я хочу вставать, хочу печку топить,
Хочу щи-кашу варить, тебя, старого, кормить.
Петельку на шейку накладывала,
Милому в окошко конец подала.
Милый, потяни, душа-радость, помоги.
Старый захрапел, ровно спать захотел,
Зубы-то оскалил, будто смех одолел,
Глазам замигал, будто я хороша,
В ладоши захлопал, будто тешится,
Ногам задрягал, будто бесится.
|
