ДРЕВНІЕ Майи говорили, что въ глуши лѣсовъ скрывается существо, одѣтое въ красное. Оно сохраняетъ безмолвіе, и если путникъ, сбившись съ дороги, спроситъ его, какъ выйти изъ лѣса, существо, одѣтое въ красное, начинаетъ горько плакать.
Есть души такія слабыя и нѣжныя, что, какъ листья ивы, онѣ трепещутъ отъ каждаго дуновенія вѣтра. Изъ жизни, самой Судьбой, онѣ выкинуты. Жить имъ нельзя. Онѣ потоскуютъ немного—и уйдутъ прочь отсюда, на другую планету, гдѣ вѣтры тише, Небо синѣе; травы въ росѣ и тоньше, и выше, подъ водянисто-зеленымъ луннымъ лучомъ.
Въ той странѣ, которую я видѣлъ во снѣ, среди горъ, попадались, затянутыя тонкой снѣжной пеленой, пропасти. Путники, проходя, тонули въ пропастяхъ, какъ въ глубокомъ колодцѣ. Но черезъ нѣсколько дней, ледяная поверхность, на которую они падали, приподнималась въ уровень со снѣжными равнинами, доступными людямъ, и удаляла отъ кристальныхъ пропастей тѣхъ, кто прикос-
ДРЕВНИЕ Майи говорили, что в глуши лесов скрывается существо, одетое в красное. Оно сохраняет безмолвие, и если путник, сбившись с дороги, спросит его, как выйти из леса, существо, одетое в красное, начинает горько плакать.
Есть души такие слабые и нежные, что, как листья ивы, они трепещут от каждого дуновения ветра. Из жизни, самой Судьбой, они выкинуты. Жить им нельзя. Они потоскуют немного — и уйдут прочь отсюда, на другую планету, где ветры тише, Небо синее; травы в росе и тоньше, и выше, под водянисто-зеленым лунным лучом.
В той стране, которую я видел во сне, среди гор, попадались, затянутые тонкой снежной пеленой, пропасти. Путники, проходя, тонули в пропастях, как в глубоком колодце. Но через несколько дней, ледяная поверхность, на которую они падали, приподнималась в уровень со снежными равнинами, доступными людям, и удаляла от кристальных пропастей тех, кто прикос-
