Ихъ было много, сумрачныхъ матросовъ. |
Лишь только тамъ, на Западѣ, въ туманѣ, |
Мнѣ странно думать, мнѣ странно знать теперь, послѣ того какъ я видѣлъ Бретань, узналъ ее,—что эти строки воистину овѣяны Бретонскимъ воздухомъ, хоть тѣломъ я еще не былъ въ тѣхъ мѣстахъ, которыя возникли въ ритмическомъ напѣвѣ. Мнѣ также очень странно думать, что обычный ритуальный размѣръ Друидическихъ пѣснопѣній суть троестрочія съ трикратно повторенной одной и той же риѳмой (чего я вовсе не подозрѣвалъ тогда), а именно въ это лѣто мнѣ открылась магическая тайна троестрочій, я написалъ такія свои стихотворенія, какъ «Къ Бодлэру», «Совѣсть», «Молебенъ». Теперь не рѣдкость встрѣтить среди Русскихъ стиховъ троестрочія, но въ тѣ дни этотъ ритмъ былъ колдующей новостью какъ для меня, такъ и для тѣхъ поэтовъ, которымъ я читалъ свои стихи. Самъ не зная, я душой побывалъ тогда въ Бретани великихъ древнихъ дней[2].
Я увидѣлъ Бретань воочію лишь два года тому назадъ, когда я пріѣхалъ съ своими близкими, въ Финистеръ, и провелъ все лѣто, до поздней осени, въ пустынномъ мѣстечкѣ Примель, что находится въ недалекости отъ городковъ Morlaix и St-Jean du Doigt. Снова судьбою мнѣ было послано счастливое солнечное лѣто. Снова мнѣ улыбалось творчество. На другой же день или на третій, отъ свѣжаго дыханія Моря, отъ ощущенія скалъ, уединенія, и отъ ежеминутной радости тонкаго сопричастія дорогихъ душъ, мечта во мнѣ запѣла и уже не умолкала до дня, какъ мы выѣхали изъ Примеля съ послѣднимъ дилижансомъ. Я поселился на самомъ берегу Моря, вмѣстѣ съ своей женой и съ морскою причудницей, зеленоглазой моей дѣвочкой Ниникъ, которая нѣсколько лѣтъ тому назадъ мнѣ нашептала «Фейныя Сказки». Въ Примелѣ же, и около Примеля, поселилось еще нѣсколько дорогихъ мнѣ людей, чьи души были въ ритмическомъ сліяніи съ моей. Въ нѣсколькихъ саженяхъ отъ меня жилъ, кромѣ того, художникъ и писатель А. Н. Бенуа съ своей семьей, и молодой ученый А. Смирновъ. Дѣти съ дѣтьми, взрослые
- ↑ Утопленники — стихотворение К. Д. Бальмонта. (прим. редактора Викитеки)
- ↑ Мои троестрочія отличаются отъ Бретонскихъ тѣмъ, что у Бретонцевъ вторая строчка обычно короче первой и третьей, у меня же всѣ три строчки одинаковаго количества слоговъ. И конечно не только этимъ: въ моихъ троестрочіяхъ лишь Поэтъ нашихъ дней, въ полныхъ бѣшенаго движенія Бретонскихъ вспѣвахъ—Сыны Солнца и Луны, еще не боящіеся цвѣта крови.—Мнѣ кажется, что это я ввелъ этотъ размѣръ въ Русскую Поэзію, по крайней мѣрѣ я не встрѣчалъ его до меня ни у одного изъ Русскихъ Поэтовъ. Быть можетъ однако я просто не знаю. Не разрѣшитъ ли этотъ вопросъ Валерій Брюсовъ, столь свѣдущій въ Исторіи Русской Поэзіи.
Их было много, сумрачных матросов. |
Лишь только там, на Западе, в тумане, |
Мне странно думать, мне странно знать теперь, после того как я видел Бретань, узнал ее, — что эти строки воистину овеяны Бретонским воздухом, хоть телом я еще не был в тех местах, которые возникли в ритмическом напеве. Мне также очень странно думать, что обычный ритуальный размер Друидических песнопений суть троестрочия с трикратно повторенной одной и той же рифмой (чего я вовсе не подозревал тогда), а именно в это лето мне открылась магическая тайна троестрочий, я написал такие свои стихотворения, как «К Бодлэру», «Совесть», «Молебен». Теперь не редкость встретить среди Русских стихов троестрочия, но в те дни этот ритм был колдующей новостью как для меня, так и для тех поэтов, которым я читал свои стихи. Сам не зная, я душой побывал тогда в Бретани великих древних дней[2].
Я увидел Бретань воочию лишь два года тому назад, когда я приехал с своими близкими, в Финистер, и провел всё лето, до поздней осени, в пустынном местечке Примель, что находится в недалекости от городков Morlaix и St-Jean du Doigt. Снова судьбою мне было послано счастливое солнечное лето. Снова мне улыбалось творчество. На другой же день или на третий, от свежего дыхания Моря, от ощущения скал, уединения, и от ежеминутной радости тонкого сопричастия дорогих душ, мечта во мне запела и уже не умолкала до дня, как мы выехали из Примеля с последним дилижансом. Я поселился на самом берегу Моря, вместе с своей женой и с морскою причудницей, зеленоглазой моей девочкой Ниник, которая несколько лет тому назад мне нашептала «Фейные Сказки». В Примеле же, и около Примеля, поселилось еще несколько дорогих мне людей, чьи души были в ритмическом слиянии с моей. В нескольких саженях от меня жил, кроме того, художник и писатель А. Н. Бенуа с своей семьей, и молодой ученый А. Смирнов. Дети с детьми, взрослые
- ↑ Утопленники — стихотворение К. Д. Бальмонта. (прим. редактора Викитеки)
- ↑ Мои троестрочия отличаются от Бретонских тем, что у Бретонцев вторая строчка обычно короче первой и третьей, у меня же все три строчки одинакового количества слогов. И конечно не только этим: в моих троестрочиях лишь Поэт наших дней, в полных бешеного движения Бретонских вспевах — Сыны Солнца и Луны, еще не боящиеся цвета крови. — Мне кажется, что это я ввел этот размер в Русскую Поэзию, по крайней мере я не встречал его до меня ни у одного из Русских Поэтов. Быть может однако я просто не знаю. Не разрешит ли этот вопрос Валерий Брюсов, столь сведущий в Истории Русской Поэзии.
