Говорилъ во тьмѣ съ пещерникомъ,
10 О превратностяхъ души,
Былъ подземному придверникомъ,
Громы чувствуя въ тиши.
Переходы видѣлъ рытые,
Гдѣ рисунокъ безъ тѣней,
15 Развивалъ я судьбы свитыя,
Понималъ теченье дней.
Бороздами—изсѣченія,
Слѣва вправо, полный ходъ,
И свѣченье возвращенія,
20 И чертежъ наоборотъ.
Пашня рунъ, колосья знаками,
Дуги, взрывчатый потопъ,
Клинъ-топоръ, игранье мраками,
Сказка крови, жизнь и гробъ.
25 Атль-вода, узоръ зигзагами,
Змѣи, вставшія жезломъ,
Духи, шедшіе оврагами,
Въ свѣтомракѣ міровомъ.
Я читалъ ихъ начертанія,
30 Этихъ пращуровъ сихъ дней,
Далъ имъ долю лучшей дани я
Отъ живой души моей.
Но прикрытье это шлемное
Бранно-мыслящей Земли
35 Бросилъ,—бросилъ потаемное,
Сжегъ—къ возврату—корабли.
Надъ подземностью вѣщающей,
Духъ впивая свѣжихъ струй,
Я стою какъ жнецъ встрѣчающій
40 Межь колосьевъ—поцѣлуй.
Говорил во тьме с пещерником,
10 О превратностях души,
Был подземному придверником,
Громы чувствуя в тиши.
Переходы видел рытые,
Где рисунок без теней,
15 Развивал я судьбы свитые,
Понимал теченье дней.
Бороздами — иссечения,
Слева вправо, полный ход,
И свеченье возвращения,
20 И чертёж наоборот.
Пашня рун, колосья знаками,
Дуги, взрывчатый потоп,
Клин-топор, игранье мраками,
Сказка крови, жизнь и гроб.
25 Атль-вода, узор зигзагами,
Змеи, вставшие жезлом,
Духи, шедшие оврагами,
В светомраке мировом.
Я читал их начертания,
30 Этих пращуров сих дней,
Дал им долю лучшей дани я
От живой души моей.
Но прикрытье это шлемное
Бранно-мыслящей Земли
35 Бросил, — бросил потаемное,
Сжёг — к возврату — корабли.
Над подземностью вещающей,
Дух впивая свежих струй,
Я стою как жнец встречающий
40 Меж колосьев — поцелуй.
