Страница:Бальмонт. Зарево Зорь. 1912.pdf/70

Эта страница была вычитана



Въ тѣ дни какъ было всюду
Лишь Море безъ границъ,
Оно свою причуду
Вложило въ быстрыхъ птицъ.

45 Сковало всѣ творенья
Закономъ двойника,
И, въ Небо бросивъ пѣнье,
Умолкло на вѣка.

И гдѣ была пучина,
50 Пустыня тамъ и сплинъ,
И два тамъ исполина,
И въ этихъ двухъ—одинъ.

Рожденье зорь онъ славитъ,
Другой молчитъ всегда.
55 Но ликъ онъ тотъ же явитъ
Въ великій день Суда.

Тот же текст в современной орфографии

 

В те дни как было всюду
Лишь Море без границ,
Оно свою причуду
Вложило в быстрых птиц.

45 Сковало все творенья
Законом двойника,
И, в Небо бросив пенье,
Умолкло на века.

И где была пучина,
50 Пустыня там и сплин,
И два там исполина,
И в этих двух — один.

Рожденье зорь он славит,
Другой молчит всегда.
55 Но лик он тот же явит
В великий день Суда.

ДВОЙНИКЪ.

Твой саванъ сіяетъ, Египетъ,
Ты въ бѣлыя ткани одѣтъ.
Медъ жизни не весь еще выпитъ,
Есть въ Солнцѣ и взрывность и свѣтъ.

Еще въ еженощныя пляски
Созвѣздья уводятъ себя.
И міръ до предѣльной развязки
Пребудетъ, безсмертье любя.

И дѣвушку съ ликомъ газели
10 Влюбленный свѣтло обойметъ,
И въ этомъ ликующемъ тѣлѣ
Возникнетъ чарующій медъ.

Чу! Сиріусъ намъ возвѣщаетъ,
Что прибылъ разливъ въ Сильсилэ,
15 Качаетъ рѣка насъ, качаетъ.
Двѣ кобры на царскомъ челѣ!

Тот же текст в современной орфографии

 

ДВОЙНИК

Твой саван сияет, Египет,
Ты в белые ткани одет.
Мёд жизни не весь ещё выпит,
Есть в Солнце и взрывность и свет.

Ещё в еженощные пляски
Созвездья уводят себя.
И мир до предельной развязки
Пребудет, бессмертье любя.

И девушку с ликом газели
10 Влюблённый светло обоймёт,
И в этом ликующем теле
Возникнет чарующий мёд.

Чу! Сириус нам возвещает,
Что прибыл разлив в Сильсилэ,
15 Качает река нас, качает.
Две кобры на царском челе!

ДВА ВѢНКА.

То два вѣнка, то два цвѣтка, округлые вѣнцы—
Двѣ груди юныя ея, ихъ нѣжные концы.

На каждой груди молодой, тотъ кончикъ—цвѣтъ цвѣтка,
Тѣ два цвѣтка, тѣ два вѣнка достойны жить вѣка.

И такъ какъ бѣгъ столѣтій намъ Искусствомъ только данъ,
И такъ какъ блескъ столѣтій данъ тому, кто чувствомъ пьянъ,—

Тебя я замыкаю въ стихъ, пѣвучая моя,
Двухъ зорь касаясь молодыхъ, ихъ расцвѣчаю я.

И каждый кончикъ лепестка, мой поцѣлуй принявъ,
10 Нѣжнѣе въ цвѣтѣ заревомъ, какъ свѣтъ расцвѣтшихъ травъ.

И безупречный алебастръ дѣвическихъ грудей
То двѣ лампады свѣтятъ мнѣ на празднествѣ страстей.

Какъ кость слоновая—животъ, и, торжество стиха,
Уводитъ грезу нѣжный гротъ, укрытый дымкой мха.

Тот же текст в современной орфографии

 

ДВА ВЕНКА

То два венка, то два цветка, округлые венцы —
Две груди юные её, их нежные концы.

На каждой груди молодой, тот кончик — цвет цветка,
Те два цветка, те два венка достойны жить века.

И так как бег столетий нам Искусством только дан,
И так как блеск столетий дан тому, кто чувством пьян, —

Тебя я замыкаю в стих, певучая моя,
Двух зорь касаясь молодых, их расцвечаю я.

И каждый кончик лепестка, мой поцелуй приняв,
10 Нежнее в цвете заревом, как свет расцветших трав.

И безупречный алебастр девических грудей
То две лампады светят мне на празднестве страстей.

Как кость слоновая — живот, и, торжество стиха,
Уводит грёзу нежный грот, укрытый дымкой мха.

ОЖЕРЕЛЬЕ.

На живой счастливой шеѣ
Было это ожерелье.
Въ опьяняющей затѣѣ
Были двое. Хмѣль. Похмѣлье.

Тот же текст в современной орфографии

 

ОЖЕРЕЛЬЕ

На живой счастливой шее
Было это ожерелье.
В опьяняющей затее
Были двое. Хмель. Похмелье.