Гдѣ бъ я ни странствовалъ, вездѣ припоминаю
Мои душистые лѣса.
Болота и поля, въ поляхъ, отъ края къ краю,
Родимыхъ кашекъ полоса.
5 Гдѣ бъ ни скитался я, такъ нѣжно снятся сердцу
Мои родные васильки.
И въ прошлое открывъ таинственную дверцу,
Схожу я къ берегу рѣки.
У старой мельницы привязанная лодка,
10 Я льну къ прохладѣ серебра.
И такъ чарующе, и такъ узывно-четко,
Душа поетъ: „Вернись. Пора“.
Где б я ни странствовал, везде припоминаю
Мои душистые леса.
Болота и поля, в полях, от края к краю,
Родимых кашек полоса.
5 Где б ни скитался я, так нежно снятся сердцу
Мои родные васильки.
И в прошлое открыв таинственную дверцу,
Схожу я к берегу реки.
У старой мельницы привязанная лодка,
10 Я льну к прохладе серебра.
И так чарующе, и так узывно-чётко,
Душа поёт: «Вернись. Пора».
Прекраснѣй Египта нашъ Сѣверъ.
Колодецъ. Ведерко звенитъ.
Качается сладостный клеверъ.
Горитъ въ высотѣ хризолитъ.
5 А яркій рубинъ сарафана
Призывнѣе всѣхъ пирамидъ.
А рѣчка подъ кровлей тумана…
О, сердце! Какъ сердце болитъ!
Прекрасней Египта наш Север.
Колодец. Ведёрко звенит.
Качается сладостный клевер.
Горит в высоте хризолит.
5 А яркий рубин сарафана
Призывнее всех пирамид.
А речка под кровлей тумана…
О, сердце! Как сердце болит!
Египетъ, рубище съ роскошной бахромой,
Куда уводишь ты корабликъ малый мой?
Зачѣмъ, о, царственный, въ вѣкахъ текущій, Нилъ,
Въ пустыню желтую меня ты заманилъ?
5 Отъ скалъ Аравіи до тѣхъ Либійскихъ горъ,
Мнѣ малъ—хоть скудному—воспѣтый твой просторъ.
Отъ черной Нубіи до Дельты голубой,
Не усладился я, разливный Нилъ, тобой.
Мнѣ Море чудится, вспѣненнымъ я рожденъ,
10 Я океанскою волной освобожденъ.
А суша мнѣ тюрьма, оковны сонмы скалъ,
Я дома прочнаго нигдѣ не воздвигалъ.
И не хочу я жить какъ тѣнь средь вереницъ
Тяжелыхъ пирамидъ, раскрашенныхъ гробницъ.
15 Покоя не хочу жрецовъ боговъ-звѣрей,
Едва чего коснусь, лечу я прочь скорѣй.
Тысячелѣтія сомкнутыя въ звено,
Тысячекратный разъ шумитъ веретено.
Въ тысячекратности молельный свѣтъ свѣчи.
20 Сознанье яркое, мой духъ отсюда мчи.
Что длилось,—рушилось. Что было,—то прошло.
Корабликъ малый мой, раскрой свое крыло.
Я птица вольная. Я два крыла раскрылъ.
И вьюсь, пою, смѣюсь. Прощай, мнѣ чуждый, Нилъ.
Египет, рубище с роскошной бахромой,
Куда уводишь ты кораблик малый мой?
Зачем, о, царственный, в веках текущий, Нил,
В пустыню жёлтую меня ты заманил?
5 От скал Аравии до тех Либийских гор,
Мне мал — хоть скудному — воспетый твой простор.
От чёрной Нубии до Дельты голубой,
Не усладился я, разливный Нил, тобой.
Мне Море чудится, вспенённым я рождён,
10 Я океанскою волной освобождён.
А суша мне тюрьма, оковны сонмы скал,
Я дома прочного нигде не воздвигал.
И не хочу я жить как тень средь верениц
Тяжёлых пирамид, раскрашенных гробниц.
15 Покоя не хочу жрецов богов-зверей,
Едва чего коснусь, лечу я прочь скорей.
Тысячелетия сомкнутые в звено,
Тысячекратный раз шумит веретено.
В тысячекратности молельный свет свечи.
20 Сознанье яркое, мой дух отсюда мчи.
Что длилось, — рушилось. Что было, — то прошло.
Кораблик малый мой, раскрой своё крыло.
Я птица вольная. Я два крыла раскрыл.
И вьюсь, пою, смеюсь. Прощай, мне чуждый, Нил.
