Реалисты всегда являются простыми наблюдателями, символисты—всегда мыслители.
Реалисты схвачены, какъ прибоемъ, конкретной жизнью, за которой они не видятъ ничего—символисты, отрѣшенные отъ реальной дѣйствительности, видятъ въ ней только свою мечту, они смотрятъ на жизнь—изъ окна. Это потому, что каждый символистъ, хотя бы самый маленькій, старше каждаго реалиста, хотя бы самаго большого. Одинъ еще въ рабствѣ у матеріи, другой ушелъ въ сферу идеальности.
Двѣ различныя манеры художественнаго воспріятія, о которыхъ я говорю, зависятъ всегда отъ индивидуальныхъ свойствъ того или другого писателя, и лишь иногда внѣшнія обстоятельства исторической обстановки соотвѣтствуютъ тому, что одна или другая манера дѣлается господствующей. Въ эпоху 16-го и 17-го вѣка, почти одновременно, два различные генія явились живымъ воплощеніемъ обѣихъ литературныхъ манеръ. Шекспиръ создалъ цѣлый рядъ геніальныхъ образцовъ реальной поэзіи, Кальдеронъ явился предшественникомъ нашихъ дней, создателемъ драмъ, отмѣченныхъ красотою символической поэзіи. Конечно, національныя данныя того и другаго писателя въ значительной степени предрѣшали ихъ манеру творчества, Англія—страна положительныхъ дѣяній, Испанія—страна неправдоподобныхъ предпріятій и религіозныхъ безумствъ. Но историческая атмосфера, въ смыслѣ воздѣйствія на личность, была полна какъ въ Англіи, такъ и въ Испаніи, однородныхъ элементовъ: національнаго могущества, индивидуальнаго блеска, и грезъ о всемірномъ господствѣ. Притомъ же, если брать совершенно однородную обстановку, можно указать, что въ одной и той же Испаніи одновременно существовалъ реалистъ Лопе де Вега и символистъ Кальдеронъ, въ одной и той же Англіи жили одновременно реалистъ Шекспиръ и декадентъ Джонъ Фордъ.
Совершенно такимъ же образомъ и въ теченіи 19-го вѣка мы видимъ одновременное существованіе двухъ противоположныхъ литературныхъ направленій. Наряду съ Диккенсомъ мы видимъ Эдгара По, наряду съ Бальзакомъ и Флоберомъ—Бодлэра, наряду съ Львомъ Толстымъ—Генрика Ибсена. Нельзя, однако, не признать, что чѣмъ ближе мы къ новому столѣтію, тѣмъ настойчивѣе раздаются голоса поэтовъ-символистовъ, тѣмъ ощутительнѣе становится потребность въ болѣе утонченныхъ способахъ выраженія чувствъ и мыс-
Реалисты всегда являются простыми наблюдателями, символисты — всегда мыслители.
Реалисты схвачены, как прибоем, конкретной жизнью, за которой они не видят ничего — символисты, отрешенные от реальной действительности, видят в ней только свою мечту, они смотрят на жизнь — из окна. Это потому, что каждый символист, хотя бы самый маленький, старше каждого реалиста, хотя бы самого большого. Один еще в рабстве у материи, другой ушел в сферу идеальности.
Две различные манеры художественного восприятия, о которых я говорю, зависят всегда от индивидуальных свойств того или другого писателя, и лишь иногда внешние обстоятельства исторической обстановки соответствуют тому, что одна или другая манера делается господствующей. В эпоху 16-го и 17-го века, почти одновременно, два различные гения явились живым воплощением обеих литературных манер. Шекспир создал целый ряд гениальных образцов реальной поэзии, Кальдерон явился предшественником наших дней, создателем драм, отмеченных красотою символической поэзии. Конечно, национальные данные того и другого писателя в значительной степени предрешали их манеру творчества, Англия — страна положительных деяний, Испания — страна неправдоподобных предприятий и религиозных безумств. Но историческая атмосфера, в смысле воздействия на личность, была полна как в Англии, так и в Испании, однородных элементов: национального могущества, индивидуального блеска, и грез о всемирном господстве. Притом же, если брать совершенно однородную обстановку, можно указать, что в одной и той же Испании одновременно существовал реалист Лопе де Вега и символист Кальдерон, в одной и той же Англии жили одновременно реалист Шекспир и декадент Джон Форд.
Совершенно таким же образом и в течении 19-го века мы видим одновременное существование двух противоположных литературных направлений. Наряду с Диккенсом мы видим Эдгара По, наряду с Бальзаком и Флобером — Бодлэра, наряду с Львом Толстым — Генрика Ибсена. Нельзя, однако, не признать, что чем ближе мы к новому столетию, тем настойчивее раздаются голоса поэтов-символистов, тем ощутительнее становится потребность в более утонченных способах выражения чувств и мыс-
