Изъ поэтовъ, которыхъ можно назвать пушкиніанцами, первое мѣсто конечно принадлежитъ Лермонтову, стоящему впрочемъ вполнѣ обособленно, въ силу значительности яркаго индивидуальнаго таланта, что дѣлаетъ изъ него самостоятельнаго маэстро. Лермонтовъ полнѣе, чѣмъ Пушкинъ, выразилъ одну черту человѣческой богато-одаренной души, ея способность жаждать безъ конца бурь, и борьбы, хотя бы даже безцѣльной, но зато онъ выразилъ въ своемъ творчествѣ только одну эту черту, и такъ какъ она составляетъ скорѣе принадлежность юношескаго темперамента, нежели свойство натуры законченной, его поэзія тѣмъ самымъ пріобрѣла характеръ слишкомъ узкій и однообразный. Недаромъ Лермонтова такъ любятъ всѣ, кто молодъ, и недаромъ самъ онъ любилъ кинжалъ: его поэзія, узкая и яркая, безусловно напоминаетъ это смертельное орудіе.
За Лермонтовымъ слѣдуетъ цѣлый рядъ поэтовъ, составляющихъ Пушкинскую школу. Три главные изъ нихъ—Майковъ, Полонскій, и Алексѣй Толстой.
Майковъ, въ юности своей готовившійся къ карьерѣ живописца, но потомъ отдавшійся поэзіи, внесъ въ свое творчество спокойную живописность, мирную созерцательность, античную приверженность къ видимымъ формамъ. Его поэзія напоминаетъ невозмутимый пейзажъ, тихое журчанье лѣсного ручья, надъ которымъ сплелись безсильныя вѣтви ивы, исполненной изнеможенія и бросающей кружевную тѣнь на зеркальную поверхность; въ неглубокихъ водахъ мелькаютъ маленькія рыбки, оживленныя солнечнымъ лучомъ; прохожій, замѣтивъ этотъ ручей, непремѣнно захочетъ посидѣть на берегу, и скажетъ: „Здѣсь хорошо!“, но, уйдя, забудетъ о немъ, если только онъ не исключительный любитель такихъ уголковъ Природы, или не знаетъ этотъ ручей съ дѣтства.
Полонскій представляетъ изъ себя гораздо болѣе оригинальную личность. Не обладая развитымъ вкусомъ Майкова, воспитавшагося на классикахъ, онъ постоянно портитъ свои лучшія стихотворенія какой-нибудь рѣзкой грубой чертой, но въ то же время онъ создалъ нѣсколько произведеній настолько самобытныхъ, что они являются украшеніемъ Русской Поэзіи. Наиболѣе оригинальна его поэма Кузнечикъ-музыкантъ, въ которой онъ сумѣлъ создать типы изъ насѣкомыхъ, но не такъ, какъ это дѣлаютъ баснописцы, а до извѣстной степени такъ, какъ мы это видимъ въ поэмѣ Шелли The Sensitive Plant, гдѣ каждый цвѣтокъ живетъ особой, лишь ему свойственной, жизнью.
Из поэтов, которых можно назвать пушкинианцами, первое место конечно принадлежит Лермонтову, стоящему впрочем вполне обособленно, в силу значительности яркого индивидуального таланта, что делает из него самостоятельного маэстро. Лермонтов полнее, чем Пушкин, выразил одну черту человеческой богато-одаренной души, её способность жаждать без конца бурь, и борьбы, хотя бы даже бесцельной, но зато он выразил в своем творчестве только одну эту черту, и так как она составляет скорее принадлежность юношеского темперамента, нежели свойство натуры законченной, его поэзия тем самым приобрела характер слишком узкий и однообразный. Недаром Лермонтова так любят все, кто молод, и недаром сам он любил кинжал: его поэзия, узкая и яркая, безусловно напоминает это смертельное орудие.
За Лермонтовым следует целый ряд поэтов, составляющих Пушкинскую школу. Три главные из них — Майков, Полонский, и Алексей Толстой.
Майков, в юности своей готовившийся к карьере живописца, но потом отдавшийся поэзии, внес в свое творчество спокойную живописность, мирную созерцательность, античную приверженность к видимым формам. Его поэзия напоминает невозмутимый пейзаж, тихое журчанье лесного ручья, над которым сплелись бессильные ветви ивы, исполненной изнеможения и бросающей кружевную тень на зеркальную поверхность; в неглубоких водах мелькают маленькие рыбки, оживленные солнечным лучом; прохожий, заметив этот ручей, непременно захочет посидеть на берегу, и скажет: «Здесь хорошо!», но, уйдя, забудет о нём, если только он не исключительный любитель таких уголков Природы, или не знает этот ручей с детства.
Полонский представляет из себя гораздо более оригинальную личность. Не обладая развитым вкусом Майкова, воспитавшегося на классиках, он постоянно портит свои лучшие стихотворения какой-нибудь резкой грубой чертой, но в то же время он создал несколько произведений настолько самобытных, что они являются украшением Русской Поэзии. Наиболее оригинальна его поэма Кузнечик-музыкант, в которой он сумел создать типы из насекомых, но не так, как это делают баснописцы, а до известной степени так, как мы это видим в поэме Шелли The Sensitive Plant, где каждый цветок живет особой, лишь ему свойственной, жизнью.
