ковъ, напоенныхъ его собственною кровью, и есть забвенье маковъ, есть чары и забвенье полнозвонныхъ стиховъ и красочныхъ вымысловъ, волнующіе переливы цвѣтныхъ тканей, власть надъ людьми, блескъ ночного празднества, безумная слава, и прекрасное по своей полнотѣ безславіе.
Оскаръ Уайльдъ любилъ Красоту и только Красоту, онъ видѣлъ ее въ Искусствѣ, въ наслажденіяхъ, и въ молодости. Онъ былъ геніально одареннымъ поэтомъ, онъ былъ красивъ тѣлесно и обладалъ блестящимъ умомъ, онъ зналъ счастье постепеннаго расширенія своей личности, увеличеніе знанія, умноженье подчиненныхъ, расцвѣтъ лепестковъ въ душѣ, внѣшнее роскошество, онъ осуществлялъ, до чрезмѣрной капризности, всѣ свои „Хочу!“,—но, какъ всѣ истинные игроки, онъ въ рѣшительный моментъ не разсчиталъ своихъ шансовъ сполна, и лично удостовѣрился, что предсѣдательствуетъ во всѣхъ азартныхъ играхъ—Дьяволъ.
Своевольный геній позабылъ объ одной неудобной картѣ: у него въ груди было сердце, слабое человѣческое сердце.
Среди прекрасныхъ сказокъ Оскара Уайльда, очаровательныхъ, какъ музыка, яркихъ, какъ крылья Жаръ-Птицы, и нѣжныхъ, какъ слабая краска румянца на щекахъ влюбленнаго ангела, есть прелестная и въ то же время навѣвающая холодъ страха сказка Рыбакъ и его душа. Вотъ вкратцѣ ея содержаніе.
Молодой Рыбакъ, бросавшій каждый вечеръ свои сѣти въ море, поймалъ однажды не обычную добычу, а Сирену, дочь Морского Царя. Онъ отпустилъ ее на волю, подъ однимъ только обѣщаніемъ: каждый разъ, какъ онъ позоветъ ее, она явится и будетъ пѣть для него, рыбы моря любятъ пѣніе, и сѣти его такимъ образомъ всегда будутъ полны блестящей добычи. Каждый вечеръ Сирена пѣла о жителяхъ глубинъ, о морскихъ лабиринтахъ, о подводныхъ анемонахъ, и о погибшихъ корабляхъ, и, пока она пѣла, приходили толпы внимательныхъ рыбъ, и молодой Рыбакъ завладѣвалъ своей добычей. Но мало-по-малу онъ сталъ думать не о добычѣ, а о той, что поетъ безсмертныя пѣсни, о ней, о Сиренѣ, чье пѣнье дѣлаетъ жизнь на мгновеніе Раемъ, и даетъ смерть, тутъ же рядомъ, въ то время какъ Сирена не думаетъ ни о жизни, ни о смерти, а чувствуетъ только свое собственное пѣніе—и думаетъ звуками о звукахъ. Рыбакъ позабылъ о рыбахъ. Что̀ рыбы! Всѣмъ своимъ юнымъ сердцемъ онъ полюбилъ Морскую Царевну, владычицу холодныхъ водъ.
ков, напоенных его собственною кровью, и есть забвенье маков, есть чары и забвенье полнозвонных стихов и красочных вымыслов, волнующие переливы цветных тканей, власть над людьми, блеск ночного празднества, безумная слава, и прекрасное по своей полноте бесславие.
Оскар Уайльд любил Красоту и только Красоту, он видел ее в Искусстве, в наслаждениях, и в молодости. Он был гениально одаренным поэтом, он был красив телесно и обладал блестящим умом, он знал счастье постепенного расширения своей личности, увеличение знания, умноженье подчиненных, расцвет лепестков в душе, внешнее роскошество, он осуществлял, до чрезмерной капризности, все свои «Хочу!», — но, как все истинные игроки, он в решительный момент не рассчитал своих шансов сполна, и лично удостоверился, что председательствует во всех азартных играх — Дьявол.
Своевольный гений позабыл об одной неудобной карте: у него в груди было сердце, слабое человеческое сердце.
Среди прекрасных сказок Оскара Уайльда, очаровательных, как музыка, ярких, как крылья Жар-Птицы, и нежных, как слабая краска румянца на щеках влюбленного ангела, есть прелестная и в то же время навевающая холод страха сказка Рыбак и его душа. Вот вкратце её содержание.
Молодой Рыбак, бросавший каждый вечер свои сети в море, поймал однажды не обычную добычу, а Сирену, дочь Морского Царя. Он отпустил ее на волю, под одним только обещанием: каждый раз, как он позовет ее, она явится и будет петь для него, рыбы моря любят пение, и сети его таким образом всегда будут полны блестящей добычи. Каждый вечер Сирена пела о жителях глубин, о морских лабиринтах, о подводных анемонах, и о погибших кораблях, и, пока она пела, приходили толпы внимательных рыб, и молодой Рыбак завладевал своей добычей. Но мало-помалу он стал думать не о добыче, а о той, что поет бессмертные песни, о ней, о Сирене, чье пенье делает жизнь на мгновение Раем, и дает смерть, тут же рядом, в то время как Сирена не думает ни о жизни, ни о смерти, а чувствует только свое собственное пение — и думает звуками о звуках. Рыбак позабыл о рыбах. Что́ рыбы! Всем своим юным сердцем он полюбил Морскую Царевну, владычицу холодных вод.
