леко, среди чудовищъ, выбрасывающихъ своими жерлами ураганные вихри Смерти.
Смерть коситъ и жнетъ. Смерть топчетъ и стираетъ. Но Жизнь всегда сильнѣе Смерти, потому что всякое разрушеніе ведетъ лишь къ новому творчеству, потому что шесть мѣсяцевъ зимы, сто лютыхъ морозовъ, и тысяча милліоновъ снѣжинокъ, и несосчитанныя версты снѣга и льда— безсильны умертвить одно малое зернышко, которое обернется зеленымъ стебелькомъ, и расцвѣтетъ фейной звѣздочкой незабудки, и маленькимъ солнышкомъ лютика, и прохладною малой луною купавы, когда непостоянное Солнце, и перемѣнчивая Луна, и дрожащія Звѣзды вспомнятъ наконецъ о постоянствѣ, и, неизмѣнно, снова захотятъ играть въ Весну.
Какъ невластны надъ малымъ зерномъ всѣ ужасы зимы, такъ человѣческое Я сильнѣе всей безграничной Вселенной, ибо изъ всѣхъ ея дружескихъ и вражескихъ сочетаній оно извлекаетъ свою мысль и мечту. Изъ хаоса строитъ гармонію. Глыбы камня превращаетъ въ Египетскіе, и Вавилонскіе, и Мексиканскіе, и Эллинскіе храмы. Изъ грязи дѣлаетъ свои человѣческія ласточкины гнѣзда. Войну превращаетъ въ поэму. Изъ тоски создаетъ музыку. Боль показываетъ какъ картину. Безгласное нутро животнаго обращаетъ въ рыдающія струны скрипки. Добываетъ въ горахъ и по русламъ рѣкъ солнечныя зерна и слитки, называющіеся золотомъ. И въ то время, какъ я вижу на нѣжной шеѣ любимой женщины лунно-матовые жемчуга, движенія и отсвѣты этихъ жемчужинъ говорятъ мнѣ, что безстрашный человѣкъ
леко, среди чудовищ, выбрасывающих своими жерлами ураганные вихри Смерти.
Смерть косит и жнёт. Смерть топчет и стирает. Но Жизнь всегда сильнее Смерти, потому что всякое разрушение ведёт лишь к новому творчеству, потому что шесть месяцев зимы, сто лютых морозов, и тысяча миллионов снежинок, и несосчитанные вёрсты снега и льда — бессильны умертвить одно малое зёрнышко, которое обернётся зелёным стебельком, и расцветёт фейной звёздочкой незабудки, и маленьким солнышком лютика, и прохладною малой луною купавы, когда непостоянное Солнце, и переменчивая Луна, и дрожащие Звёзды вспомнят наконец о постоянстве, и, неизменно, снова захотят играть в Весну.
Как не властны над малым зерном все ужасы зимы, так человеческое Я сильнее всей безграничной Вселенной, ибо из всех её дружеских и вражеских сочетаний оно извлекает свою мысль и мечту. Из хаоса строит гармонию. Глыбы камня превращает в Египетские, и Вавилонские, и Мексиканские, и Эллинские храмы. Из грязи делает свои человеческие ласточкины гнёзда. Войну превращает в поэму. Из тоски создаёт музыку. Боль показывает как картину. Безгласное нутро животного обращает в рыдающие струны скрипки. Добывает в горах и по руслам рек солнечные зёрна и слитки, называющиеся золотом. И в то время, как я вижу на нежной шее любимой женщины лунно-матовые жемчуга, движения и отсветы этих жемчужин говорят мне, что бесстрашный человек
