Страница:Бальмонт. Белые зарницы. 1908.pdf/144

Эта страница была вычитана


знакомую намъ съ дѣтства, балладность Erlkönig'a, музыкальность сказочности, вспоминаемъ нашъ собственный лепетъ, когда, въ дѣтствѣ, впервые насъ коснулось широкое вѣяніе міровой жизни, ребенку болѣе понятное, чѣмъ взрослому, если взрослый чуждъ поэзіи героизма, живой философіи вѣчно-стремительнаго, вѣчно-боевого бытія. Мы чувствуемъ всю драматичность повторнаго, въ историческихъ зрѣлищахъ неизбѣжнаго, столкновенія между отцами и дѣтьми, между естественнымъ самосохранительнымъ упоромъ, который хочетъ быть на мѣстѣ, хотя бы мѣсто перестало уже быть очагомъ покоя, а стало мѣстомъ неправды и духовной заразы, и между полуслѣпымъ и вѣще-зрячимъ молодымъ разбѣгомъ, которому хочется сдѣлать свой прыжокъ, и который, если разбѣжится достаточно, явно покажетъ, что пропасти можно пересѣчь—не перекидывая моста. Быстро, сразу, побѣдительно.

Пропѣвшій „Пѣснь разсвѣтнаго Знамени“—это военный трубачъ, для многихъ битвъ и многихъ войскъ. Трубачъ, отъ котораго сердцу становится радостно, и легче становится идти сомкнутымъ строемъ.

Принцъ Сэхисмундо, герой драмы „Жизнь есть сонъ“, въ которомъ Кальдеронъ воплотилъ типъ человѣка какъ человѣка, впервые, послѣ тюремной тоски, ощутивши возможность исполнять всѣ свои прихоти, не хочетъ ни забавъ ни развлеченій, и говоритъ—

Лишь грому музыки военной
Мой духъ всегда внимать готовъ.


Тот же текст в современной орфографии

знакомую нам с детства, балладность Erlkönig'a, музыкальность сказочности, вспоминаем наш собственный лепет, когда, в детстве, впервые нас коснулось широкое веяние мировой жизни, ребенку более понятное, чем взрослому, если взрослый чужд поэзии героизма, живой философии вечно-стремительного, вечно-боевого бытия. Мы чувствуем всю драматичность повторного, в исторических зрелищах неизбежного, столкновения между отцами и детьми, между естественным самосохранительным упором, который хочет быть на месте, хотя бы место перестало уже быть очагом покоя, а стало местом неправды и духовной заразы, и между полуслепым и веще-зрячим молодым разбегом, которому хочется сделать свой прыжок, и который, если разбежится достаточно, явно покажет, что пропасти можно пересечь — не перекидывая моста. Быстро, сразу, победительно.

Пропевший «Песнь рассветного Знамени» — это военный трубач, для многих битв и многих войск. Трубач, от которого сердцу становится радостно, и легче становится идти сомкнутым строем.

Принц Сэхисмундо, герой драмы «Жизнь есть сон», в котором Кальдерон воплотил тип человека как человека, впервые, после тюремной тоски, ощутивши возможность исполнять все свои прихоти, не хочет ни забав ни развлечений, и говорит —

Лишь грому музыки военной
Мой дух всегда внимать готов.