ственного использования в надстроечное, перестают быть идентичными независимо от общения. Они слагаются в различные системы (напр. система русского, грузинского яз.), обусловленные в своём развитии законами движения базиса и взаимодействия надстроек.
Последующий ход развития членораздельной звуковой речи, по учению Я. т., представляет собой фонетическую дифференциацию основных четырех элементов и их соединение. Яфетидология различает два вида соединения элементов в одну основу: 1) двух и более элементов-слов одного значения, дающих в результате соединения скрещенное слово, понятное в одной части одному коллективу, в другой — другому, типа (удмуртского) muzem, в обеих частях, и удмуртском (также коми; mu) и русском (zem) в том же значении «земля», и 2) двух и более элементов-слов различи, значения, образующих сложные слова и т. д.
Развитие производства и производственных отношений вынуждает возлагать новые функции на наличный состав слов, вынуждает создавать новые формы для дифференциации их в уровень растущих потребностей и во избежание многозначимости. По мере расширения потребностей общения с нарождающейся необходимостью приурочения названий к большему кругу понятий идет на увеличение и запас слов, расширяясь в своих семантических рядах. В процессе скрещивания элементов вырабатываются основы слов, характерные для языков отдельных группировок, позднее племенных и национальных языков. Напр. скрещение двух элементов дает сочетание четырех согласных, из к-рых, по предположению Я. т., путем отпадения одного из консонантов образуются трехсогласные основы семитической речи, грузинского яз. и т. д.
Обращая особое внимание на с к ре щен и е как на один из основных творческих факторов развития речи, яфетидология в то же время отнюдь не отрицает процессов заимствования и влияния; она даже усиливает их роль в жизни языка, признавая, что заимствоваться могут не только слова, но и явления морфологическ. порядка («Яфетическая теория», 1928). Равным образом прослеживая развитие языка на месте, яфетическая школа вовсе не отрицает влияния имевшихся в отдельных случаях переселенческих движений, но придает ему иное значение: в появлении нового народа Я. т. видит не полную замену им раньше обитавшего здесь народа, а только повод к скрещению прошлого с местным, а иногда лишь толчок, ускоривший уже назревший на месте взрыв пока сдерживавшихся противоречий в социальных группировках. Яфетидология призывает к учету всех многообразных факторов движения изучаемого явления и тем самым в значительной степени осложняет исследовательскую работу, в этом отношении слишком упрощенную учеными индо-европейской школы.
Происхождение языка. Опираясь гл. обр. на идеологический анализ всех особенностей звуковой речи и основываясь в значительной степени на свидетельствахвещного материала, яфетидология приходит к выводу, что формирование членораздельной звуковой речи относится к периодам тотемистического — космического миропонимания, захватывающего археологическую стадию верхнего палеолита («Яфетическая теория», 1928; И. Мещанинов, «К вопросу о происхождении членораздельной звуковой речи», 1930).
Членораздельная звуковая речь, первоначально лишь участник трудового акта, обращается в разговорную сравнительно поздно, и по сложению своему долгое время переплетается с предшествовавшей ей речью ручной (помощью рук-жестов), к-рая в свою очередь давно уже успела к этому времени расстаться с диффузным состоянием охвата выкриков, телодвижений, мимики и проч, (кинетическая речь). Но и сама кинетическая речь, а тем более выделившийся из нее язык жестов, (ручная речь), являются одним из видов языкового общения. Тем самым обусловливается наличие процесса мышления уже в периоды, задолго предшествующие окончательному формированию звукового языка. В своем дальнейшем развитии речь как звуковая система шла по путям, определявшимся динамикой материальной базы при все растущем воздействии накопления мышления.
Практика яфетидологии. Круг исследуемых яфетидологией языков не может быть ограничен, поскольку яфетидология обратилась в общее учение об языке, устанавливающее единый повсеместно процесс его развития. Но за отсутствием фактической возможности охватить все наличные языки, в основе яфетидологических построений лежат кроме языков Кавказа, выдвинувших самую Я. т., и баскских Пиренеев, Месопотамии, типичные представители других систем Средиземноморья и Европы. К яфетическому анализу привлечены гибридные языки того же Кавказа, армянский и осетинский, а также мертвый клинописный язык халдов. Из яфетических языков вне территории Кавказа исследовались: баскский и вершикский. Из числа клинописных языков привлечены ассирийский и шумерский, проработан язык мидийский новоэламской клинописи. Значительная доля внимания была уделена чувашскому языку, открывающему двери в семью турецких (тюркских) яз., из к-рых пока * затронуты балкарский и карачаевский Северн. Кавказа. Палеонтологические исследования проводились также над гиероглифическим языком Египта, пиктографическим Китая, этрусским (яфетическим) и семитическими, главным образ, арабским, арамейским, сирийским, еврейским. Яфетические пережитки в семантических рядах прослеживались также в языках классического мира Греции и Рима, в романских, германских и славянских, включая русский, белорусский и украинский. Отдельные исследования посвящались американским, африканским (готтентотскому), сибирским (в частности якутскому), булгарскому и албанскому. В последнее время проработке подвергнуты финские яз. западные (суоми и карельский) и восточные (мари, коми, удмуртский), а так-
