он указывает, что языковые знаки осуществляются на материале вещном, следовательно они материальны и следовательно доступны материалистическому объяснению и истолкованию. Во-вторых, он указывает на то, что и личность в свою очередь определяется и создается той социальной средой, в которой она существует. Внеся же эти две поправки в определение языка, он выдает построения метафизического идеализма и интуитивизма за марксистскую философию языка, впадая одновременно в иероглифизм и в механицизм; ибо утверждение материалистичности языкового знака при сохранении остальных положений о знаковости идеологических явлений грозит лишь привести к иероглифизму, точно так же, как признание единичности языкового явления повторяет известную ошибку механицизма — отрицание реальности каких-либо «междучеловеческих отношений».
Социологическая лингвистика. Так же неприемлемы философские предпосылки «социологической лингвистики» женевской и франц. школы де Соссюра (см.), через Уитнея связывающейся с социальными теориями языка 18 в.
Бесспорная заслуга системы теоретической лингвистики, выдвинутой де Соссюром, в том, что она полагает предел представлению о языке как о психофизиологическом процессе, протекающем в пределах индивидуального сознания. Де Соссюр признает, что в многообразном явлении речи можно выделить и момент индивидуально психологический (совокупность ощущений, представлений и волений, связанных с процессом говорения), и момент физиологический (артикуляция звуков), и даже момент чисто физический (звучание); но он указывает, что отличие осмысленной речи от бессмысленного крика заключается именно в том, что в ней процессы эти направлены на осуществление некоторой социальной цели — на создание словесного знака, существующего в пределах данной языковой общины в качестве носителя известного смысла. Связь этого знака со смыслом, связь условная и традиционная, определяемая лишь из системы языка в целом, не творится индивидом заново, но приобретается им по традиции от коллектива, путем длительного обучения. Этот-то условный традиционный, надиндивидуальный момент в речи, момент, делающий индивида членом определенного культурно-социального единства, связывая его взаимопониманием с членами последнего,— и выделяется де Соссюром в качестве языка (langue), предмета особой дисциплины — лингвистики, противополагаясь индивидуальному процессу речи — говорению (parole). Но осознав социальный характер языка, западноевропейская лингвистика не сумела или не решилась выявить взаимоотношение между этой идеологической надстройкой и материальной базой об-ва.
Дело в том, что, опираясь в своих построениях на социологическую школу Дюркгейма, «социологическая лингвистика» разделяет все ее ошибки. Для Дюркгейма существует общество данного социального вида, но общество абстрактное, не расчлененное на классы, общество как «коллективное сознание»; для марксиста же общество — всегда определенным образом производящее общество — общество в определенные периоды человеческой истории разделенное на классы.
Следуя Дюркгейму, и де Соссюр сводит социальное к коллективно-психологическому: понятие языка отрывается от реальной общественной базы и повисает в воздухе. Эта-то особенность построений де Соссюра приводит его к ряду ошибочных выводов, подрывающих ценность его системы. Т. о., будучи права в своем утверждении примата коллектива над индивидом, объективности и принудительности для него социального явления языка, франц. социологическая школа оказалась неспособной ни подвести необходимое обоснование под понятие социального ни диалектически снять выявленные ею в явлении языка противоречия. Действительно противоречия выявлены: с одной стороны, язык как система знаков, существующих в коллективе, с другой стороны — непосредственная данность, осуществление этой системы знаков в говорении, в речевом акте личности; но каким образом в самом языке сосуществуют два эти момента,— это не раскрыто, и получается именно так, что они существуют рядом, положены один около другого независимо друг от друга, благодаря чему целый ряд проблем, в частности важнейшая проблема исторического процесса в языке, выпадает из разъяснения.
Здесь сказалась та специфическая черта последних этапов буржуазной философии, на к-рую неоднократно указывает марксистская философия: осознание противоречий при утверждении невозможности их разрешения. То же в отношении мнимой возможности противопоставить статику языка его динамике, синхроническое воззрение на язык, т. е. рассмотрение языка в известной одновременности — диахроническому воззрению на язык, рассматривающему его в изменениях во времени. Де Соссюр выходит из затруднения, начиная лингвистику дробить по частям. Если для него ясна противоположность субъективного и объективного в языке, т. е. противоположность объективной системы знаков языка и субъективного акта говорения, то следовательно должна быть одна «лингвистика говорения» и одна «лингвистика языка». Если он утверждает противоположность между динамикой и статикой в языке, между синхроническим и диахроническим аспектами языка, то следовательно лингвистика должна делиться на две не связанные друг с другом дисциплины: «диахроническую лингвистику» и «синхроническую лингвистику».
Также глубоко ошибочно разрешение у де Соссюра проблемы роли личности в языковом процессе, утверждение полного бессилия, полной пассивности личности в истории языка, в языковом творчестве коллектива. Сравнительное языковедение брало индивида вообще вне социальной среды. Де Соссюр превращает личность в некий пассивный аппарат, по традиции регистрирующий только то, что ему передает коллектив, причем традиция получает здесь харак-
