учению, возобладавшему в науках о природе, и пытались внести оттуда в лингвистику понятие непреложного закона, механически действующего в известной категории эмпирически данных явлений. Недопускающие исключения звуковые законы (ausnahmslose Lautgesetze) становятся боевым лозунгом лингвистики 70-х гг. прошлого столетия. Подробнее о борьбе за понятие звукового закона см. Фонетика.
«Историзм» младограмматиков. Чтобы понять, каким образом «историзм» младограмматиков совмещается с четко индивидуалистическ. концепцией языка, необходимо вскрыть сущность этого «историзма».
На протяжении 19 века в Я. наблюдается то же характерное явление, как почти во всех родственных дисциплинах, а именно — утверждение воззрения на язык как на явление меняющееся. Старые филологические традиции, существовавшие в течение столетий, приучали человека, занимающегося языком (в то время еще не «языковеда», а «филолога»), смотреть на язык как на некую систему твердо установленных норм. Этому воззрению на язык как на систему раз навсегда данных норм, закрепленных в непревзойденных текстах великих мастеров древности, было противопоставлено в лингвистическом натурализме 19 века столь типичное для активного, укрепляющегося класса буржуазии эволюционистское воззрение на язык как на постоянно меняющееся, развивающееся явление. Аналогию этому мы находим в истории литературоведения, например в работах Брюнетьера. При этом однако развитие языка мыслится исключительно как изменение простого в сложное, единичного во множественное, так сказать, как прибавление или убавление, словом, как изменение в количестве без качественного изменения. Отсюда и возникает возможность построения той системы сравнительного языковедения, которое восстанавливает древнейшие стадии существования языков, восстанавливает т. н. праязыки. Эта-то точка зрения на язык как на изменяющееся явление, к-рая довольно неправильно называлась «историческим воззрением» на язык, и укрепляется окончательно в Я. конца 19 в.
Развитие сравнительного метода. Если индивидуалистические тенденции буржуазной научной мысли отразились в индивидуалистической концепции языка и если в середине 19 в. ее тенденции к позитивному мировоззрению сказались на естественно-исторической интерпретации языкового факта, то господствовавший в лингвистике на протяжении всего 19 века сравнительный метод (отсюда широко распространенное название науки о языке — сравнительное языкознание) до известной степени отражает статичность лингвистического мышления, его стремление рассматривать наблюдаемые категории и отношения как постоянные, исконно данные. В этой концепции языкового развития в полной мере сказался тот «метафизический абсолютизм», которому мир представляется готовым, законченным, раз навсегда данным, для которого все категории приобретают характер вечный и неизменный и к-рый все более вытесняет из науки о языке в конце 19 в. эволюционизм лингвистического натурализма.
В своем развитии сравнительный метод в Я. обнаруживает характерное противоречие с лежащими в его основе предпосылками; он начинает применяться еще в 17—18 вв. в процессе разрешения двух проблем: проблемы генезиса и классификации национальных (этнических) культур (и языков как их важнейшего составного показателя) и проблемы корней,— другими словами, проблемы точных методов в этимологии. Интерес к первой проблеме преобладает, вторая остается достоянием узкого круга специалистов (насмешки немецких романтиков над «корнесловом» Фосса). При этом при тесной еще связи Я. с филологией [а синтетическая концепция господствует в филологии 18 века, ср. столь типичное определение филологии у Вольфа (1759—1824) как «биографии нации»] сравнение языков не мыслится вне широкого культурного окружения. Синтетически подходят к проблеме сравнительного Я. Фр. Шлегель (1772—1829) и Гумбольт, проверить теоретические предпосылки к-рых и пытался Бопп своим основополагающим для метода трудом («Über das Conjugationssystem der Sanskritsprache in Vergleichung mit jenem der griechischen, lateinischen, persischen und germanischen Sprache»). Гумбольт мыслил сравнение как способ выявления индивидуальности языковой системы. «Наречия самых диких народов слишком благородное произведение природы (ein zu edles Werk der Natur), чтобы его можно было разбить на куски и изобразить по этим обломкам. Язык это — организм, и как организм он должен изучаться в своей внутренней связи». Лишь после исчерпывающего анализа системы каждого языка Гумбольт предполагал приступить к сравнению, чтобы отыскать «связующие нити» между системами отдельных языков. Т. обр. у Гумбольта сравнительный метод должен лишь служить орудием для типологической классификации языков, мыслимой в свою очередь как ряд этапов единого процесса языкотворчества — выражения саморазвития «духа». До известной степени этот синтетический подход к проблеме сравнительного изучения языков сохраняется в построениях психологистов, оперирующих понятием «народного духа». В учении о языковых типах у Штейнталя и Мистели (Charakteristik der hauptsächlichen Typen des menschlichen Sprachenbaues, 1893) намечается возможность установления связи типов языка с типами мышления и «духовной» культуры. Характерно, что в манифесте «этно-психологов» (Einleitende Gedanken über Völkerpsychologie, 1860) Лацаруса и Штейнталя повторяется определение филологии как «биографии нации» со ссылками на Гумбольта, Гримма и филолога Бёка (Boeckh). То же положение в значительно упрощенной форме высказано и Вундтом. С полной четкостью синтетический подход к сравнению языков возрождается в идеалистических и спиритуалистических системах и современного Я., связывающих проблему языковой типологии с проблемой
