лингвистических дисциплин и историю их развития — см. в статьях Грамматика, Диалектология, Лексикология, Семасиология, Фонетика.
Столь же некритическим обобщением исторически слагавшихся направлений Я. является (правда, не столь общепринятая) классификация лингвистических дисциплин по методу. Так, несмотря на принципиальное единство метода «сравнительное Я.» («сравнительная грамматика», в англ. научной литературе также «сравнительная филология» — comparative philology), как оперирующее гипотетическими реконструкциями фактов праязыков, часто противопоставляется «историческому Я.» («исторической грамматике», в нем. научной литературе «Sprachgeschichte»), ограничивающему материал исследования засвидетельствованными в памятниках эпохами. И сравнительному и историческому языковедению как совокупности конкретных исследований в области отдельных языков и групп языков начинают с середины 19 в. противополагать в качестве «учения о принципах» (Prinzipienlehre) лингвистического исследования сперва «психологию языка» или «психологическую лингвистику», а в 20 в. и «социологию языка». В 20 в. воскрешаются и восходящие к так называем. «донаучному» языковедению 17—18 веков названия «учения о принципах» Я. — «логическая грамматика» и «философская грамматика» или «философия языка» (нем. Sprachphilosophie), отвергнутые как ненаучные натуралистическим компаративизмом 19 в. История Я. ставит своей задачей вскрыть исторические корни этих сменявшихся в Я. методов, не считаясь с их в значительной мере случайно сложившимися названиями.
История Я. Истоки науки о языке. Обособление Я. как самостоятельной дисциплины от филологии (см.) и философии связано с началом 19 в., с именами Гумбольта, Болпа, Гримма. Но уже раньше — на протяжении более чем трех веков — подготовляется это выделение новой дисциплины, тесно связанное с реальными потребностями быстро расширяющегося и крепнущего европейского капитализма. Расцвет культуры торгово-патрицианской прослойки «городского сословия» — Возрождение, начало колониальной экспансии, географические открытия и торговые путешествия создают необходимые предпосылки для широкого ознакомления европейской научной мысли с новыми языковыми коллективами, с языками иных типов, чем известный с древности узкий круг языков европейских; прямые потребности эксплоатации колонизуемых стран, не только физич., но и идеологич. порабощения туземцев ведут к изучению их языков, протекающему в значит. степени под знаком хр. пропаганды. На протяжении 15—18 веков идет собирательная и описательная работа по вновь открывающимся лингвистическому исследованию языкам и создаются необходимые предпосылки для сравнительного метода в Я. Особенное значение для его развития имеют попытки каталогизации и классификации всех известных языков, начинающиеся в 1538 («De affinitate linguarum» Г. Постелиуca) и завершающиеся в конце 18 и нач. 19 вв. монументальными трудами Палласа («Сравнительные словари всех языков и наречий, собранные десницею всевысочайшей особы», СПБ, 1787), Лоренцо Херваса («Catalogo de las lenguas…», 1801—05) и Аделунга («Mitridates…», 1806—17).
С другой стороны, углубленное изучение языков античного мира, «общечеловеческую» культуру к-рого выступающий новый класс, буржуазия, стремится противопоставить сословной культуре феодального средневековья, огромное значение, приобретаемое текстуальным толкованием Библии в религиозных распрях 16—17 вв., создают благоприятную почву для расцвета филологии и герменевтики и вырастающего из них исторического языкознания. Сохраненная и переданная через средние вена традиция латинской филологии пересматривается и пополняется в трудах Юлия Цезаря, Скалигера и др. филологов 16—17 вв.; пробуждение интереса к средневековой и «кухонной» латыни (Дю-Канж, 17 в.) свидетельствует о начинающемся отходе от чисто нормативной концепции языка. Параллельно ведется разработка греческой филологии (первая грамматика Константина Ласкарис — Милан, 1476), связывающаяся с именами Рейхлина, Меланхтона, Г. Стефануса и др. Реформация, наносящая во многих местах разрушительные удары филологич. штудиям гуманистов, способствует повышению интереса к начатому еще в начале 16 в. (арабская грамматика Педро де Алкала, 1505, еврейская грамматика Рейхлина, 1506) изучению языков семитских (семитологические труды Букстольфов, Эркениуса, Лудольфа и др.); под знаком богословских изысканий идет и изучение языков армянского и коптского. Ознакомление с достижениями еврейско-арабской филологии полагает начало первым опытам сравнительного описания — так наз. «гармониям» — групп языков (Э. Гишар, начало 17 века).
Значительно позднее (конец 18 в.) — и скорее опять-таки под знаком изучения культуры колониаль. народов — происходит при посредничестве англо-индийских чиновников (труды Вил. Джонса, Г. Т. Кольбрука и др.) ознакомление европейской лингвистической мысли с третьей из мировых систем филологии — филологией индийской, влекущее за собой существенную перестройку как Я. в целом (установка на фонетику), так и в особенности грамматики (вопросы словообразования и словоизменения).
В подготовке т. наз. «неофилологии» — филологии живых европейских языков — сказывается в другой форме рост национального самосознания молодой буржуазии. Уже дворянство в межсословной борьбе средневековья противопоставляло «народные» языки культовой латыни клириков: со временем роста чисто светской куртуазной литературы совпадает появление первых грамматических изысканий в области «народных» языков (провансальские грамматики 13 века). Расцвет культуры торгового капитала — Возрождение — наряду с переоценкой культурной значимости латинского языка, полагает
