непримиримо роялистское течение, органом которого была газета Сюло «Journal des princes, frères du roi» (позднее «Journal de la contrerévolution»), а наиболее ярким политическим произведением — «Манифест» герцога Брауншвейгского, написанный эмигрантом де Лимоном и одобренный принцами. Основной мыслью «Манифеста» являлось беспощадное удушение революции и восстановление старого порядка во всей его полноте. После разгрома Кобленца в качестве публицистов и «теоретиков» ультрареакционной Э. выдвинулись Ферран, д’Антрег, Бональд и Ж. Де-Местр. У . Де-Местра и др. революции дается религиозно-мистическое объяснение. Имевшие шумный успех «Мемуары по истории якобинизма» Баррюэля обвиняют во всем «философскую секту», «атеистов и экономистов». Для большинства эмигрантов вообще был характерен резкий поворот от вольнодумства, увлечения Вольтером, энциклопедистами и идеями просвещения к крайнему обскурантизму, религиозности, ханжеству и мистицизму. Ферран выражал сожаление, что «народы вышли из состояния счастливого невежества»; Сабатье де Кастр доказывает, что «народы тем более несчастны, чем больше они просвещаются», Де-Местр выступал против «эмпиризма», «исследовательского духа» и науки вообще. Множество религиозно-мистических произведений (Шатобриана, Буажлена, Каррона и др.) широко расходятся среди эмигрантов. В основе религиозности «непримиримой» Э. лежит убеждение, что «религия — важнейший залог послушания народов» («Манифест принцев» 1792), что гл. обр. она «защищает власть государства» («Теория власти» Бональда); следовательно «возрождение веры есть первая необходимость контрреволюции», для чего помимо тесного союза с духовенством необходимо привлечение иезуитов.
Умеренные роялисты (Мале дю Пан, Монлозье и другие), первоначально выступавшие совместно с кобленцской эмиграцией, после поражения последней стали подвергать ее деятельность резкой критике и решительно осуждали «непримиримых». Конституционалисты (Мунье, Малуе, Лалли-Толандаль и др.) прервали теперь свое молчание, вступили в полемику с «непримиримыми» и, стремясь найти общий язык с господствующей во Франции буржуазией, стали выдвигать идею «демократии собственников» и «умеренной свободы», под к-рой они разумели цензовую конституцию. В области религии они защищали «свободу культа» и вообще возражали против связи политики с религией. Наконец в период Директории и особенно Консульства они агитировали словом и примером за возвращение во Францию. Их идеи находили отзвук среди большинства дворянской Э., уставшей от лишений и разуверившейся в успехе контрреволюции и интервенции. Свой феодальный лозунг «Франция там, где король» она теперь заменила другим: «Франция превыше всего» (Il n’y a que la France). Даже такие крайние роялисты, как Ферран, начинали, к возмущению непримиримых, защищать конституцию и доказывать, что Франция сможет стать монархической, лишь сохранив «часть учреждений и форм, созданных революцией». Т. о. физическому исчезновению Э. (ок. 1814) предшествовало ее полное идейное банкротство.
Лит.: Вайнштейн О. Л., Очерки по истории французской эмиграции в эпоху Великой революции (1789—1796), Харьков, 1924; Левин И., Эмиграция Французской революции, Берлин, 1923 (эмигрантская точка зрения); Sorel A., L'Europe et la Révolution française, tt. I—VIII, Paris, 1887—1891 (рус. пер.: Сорель А., Европа и Французская революция, 8 тт., СПБ, 1890—1909); Daudet О., Histoire de Immigration pendant la Revolution franpaise, vis I — III, P., 1904—1907; Forn e г о n H., Histoire générale des emigrés, t. I—III, P., 1884—90; Lebon A., L’Angleterre et l'émigration française, Paris, 1882; Pingaud L., Les Français en Russie et les Russes en France, P., 1886; Carré H., La noblesse de France et l’opinion public au 18 siècle, P., 1820; Vaissiére P., Coblence ou les émigrés français dans les pays rhénans de 1789 à 1792, P., 1924; Вaldensperger F., Le mouvement des idées dans l'émigration française (1789—1815), 2 vls, Paris, 1924; Vingtrinier E., La contre-révolution, t. I—II, Paris, 1924—25. Наиболее важные из многочисленных мемуаров эмигрантов см.: Lescure A., Mémoires sur l'émigration, Р., 1878.
Э. французская после революции 1848. Широкие размеры приняла также Э. из Франции в связи с революцией 1848, но на этот раз она носила совершенно другой классовый характер. Толчком к Э. послужил переход реакции в наступление в период, следовавший за созывом Учредительного собрания 4 мая 1848. После событий 15 мая 1848 вынуждены были бежать Луи Блан и Коссидьер, а после Июньских дней многие рабочие и ремесленники; репрессии после 13 июня 1849 в свою очередь заставили многих представителей революционной мелкой буржуазии (Ледрю-Роллена, Делеклюза, Пиа и др.) покинуть Францию. Т. о. за границей находилось уже большое количество изгнанников, часть которых обосновалась в Бельгии и Швейцарии, другая же, большая, нашла приют в Англии (гл. обр. в Лондоне). Наиболее активными оказались лондонские эмигранты: здесь уже к концу 1850 создано было «Общество братской взаимопомощи», и регулярно выходили газеты «Proscrit», затем «Voix du Proscrit», «Peuple», издаваемые группой демократов (т. н. ролленистов), возглавляемых Ледрю-Ролленом, Мартеном Бернаром и Делеклюзом. Вместе с тем франц. эмигранты сделали попытку войти в сношения с демократической эмиграцией других стран. В 1851 организованный в честь Февральской революции многолюдный банкет («банкет равных») способствовал сближению между Ледрю-Ролленом, с одной стороны, и Мадзини и Руге, с другой, и привел к образованию особого «Европейского (центрального) демократического комитета» (см.), ставившего своей целью борьбу с реакцией за республиканские демократические идеалы, но враждебного социализму и классовой борьбе.
Переворот 2 дек. 1851 значительно увеличил кадры демократической эмиграции. Одними только «смешанными комиссиями» Луи Наполеона было выслано и удалено из Франции 1.545 чел.; несколько тысяч республиканцев принуждены были тайно перейти границы, спасаясь от расстрелов и ссылок в Кайенну. В результате Э. («проскрипция») оказалась к началу 50-х гг. рассеянной по всему свету: отдельные группы изгнанников можно было встретить в САСШ (общество «Гора» в Нью Норке), в Мексике, даже в Турции, но большинство попрежнему предпочитало искать приют в близлежащих к Франции странах. В Лондоне, на о-ве Джерси, в Брюсселе и Женеве в 50-х годах были сконцентрированы значительные группы не прекращавших борьбу с бонапартизмом эмигрантов.
В специфической обстановке эмиграции борьба отдельных политических течений не только не прекращалась, но, наоборот, сделалась еще более упорной. Начавшееся после Июньских
