рого в 90-х гг. были Э. Вильде и Эрнст Петерсон[ВТ 1] (см.). Новым узловым пунктом в развитии эстонской культурной жизни вообще и Э. л. в частности является конец 19 и нач. 20 вв. Быстрый рост пром-сти и увеличение эстонского населения в городах вызывают борьбу между немецкой частью населения и эстонцами — борьбу чисто экономическую и политическую (за самоуправление), принимающую однако ярко национальную окраску. На основе этого «городского национализма» в Э. л. к 1905 выросло и оформилось новое течение под названием «Noor-Eesti» (Молодая Эстония), к-рое надолго занимает в ней первенствующее место. Носителем этого течения была мелкобуржуазная интеллигенция, в 1905 сочувствовавшая революционному движению, но разочаровавшаяся в нем в последующие годы; в результате она быстро отходит не только от идеи революционной борьбы, но и от действительности вообще, забираясь в мир фантазии, в чистый эстетизм, ставя своим девизом «искусство ради искусства». Лидерами «Молодой Эстонии» явились Г. Суйтс, Ф. Туглас, И. Аавик и др. Империалистская война, революция и гражданская война приводят «Молодую Эстонию» к окончательному разложению, усугубившемуся тем экономическим, политическим и идейным тупиком, в который привела независимую Эстонию власть буржуазии. В Э. л. двадцатых годов преобладает все усиливающийся мистицизм (Метсанурк, Каллас, Румор и др.) и безудержный эротизм (Румор, Виснапу, Барбарус и др.). Ряд писателей культивирует «психологический реализм» (Таммсааре-Ганзен) или ищет спасения в «неоромантизме», идеализируя мелкое крестьянское хозяйство (Кивикас, Метсанурк). В последние годы (период экономич. кризиса) выдвигается лозунг «ближе к жизни», к-рый благодаря идейному банкротству мелкой буржуазии не дает ничего, кроме выкриков отчаяния.
В вихре событий 1905 начали появляться первые ростки революционной литературы в Эстонии (сборник «Edasi» — «Вперед»). К этому течению, порвав с различными буржуазными группировками, примкнули Г. Пегельман, О. Мюнтер и др. В качестве «молодняка» выступили В. Пролетарий, В. Бук и др. Роль издателя и организатора вплоть до 1917 играл Ю. Лилиенбах. В 1916 к этому литературному движению, включившему и первые попытки к созданию пролетарской литературы, примкнул Ээссааре Ааду (см.). Некоторое время к нему примыкали и мелкобуржуазные социалисты Э. Вильде и К. Аст-Румор, но в годы реакции они примиряются с буржуазией. С 1918 дело создания революционной Э. л. переносится в СССР. В первые годы существования советской Э. л. у большинства ее представителей преобладает революционная фраза, мелкобуржуазное содержание к-рой в дальнейшем в произведениях виднейших писателей этого периода (О. Куллеркуп, А. Ранналээт-Лаурент) развилось в систему кулацкой идеологии (нац.-демократизм). Реконструктивный период выдвинул новые имена: П. Мейзель (Кевамээе), К. Трейн и др. Эстонские писатели печатались в журналах «Klassivôitlus» (Классовая борьба), «Noored kommunaarid» (Молодые коммунары), «Säde» (Искра) и «Oras» (Всходы). С 1928 начал выходить журнал «Leegid» (Пламя — литературное приложение к газ. «Edasi»), до 1932 орган эстсекции ЛАПП. В 1930 той же секцией выпущены два альманаха «Ühiskülv» (Коллективный сев). С 1932 «Leegid» выходит как самостоятельный журнал, являющийся после расформирования ЛАПП объединяющим центром всего литературного актива трудящихся эстонцев.
Лит.: Suits G., Die estnische Literatur, в сб. Die Kultur der Gegenwart, T. I, Abt. 9, Lpz., 1908; Кampmann M., Eesti Kirjandusloo peajooned, köide I—III, Reval, 1924; Ridala V., Eesti kirjanduse ajaluku, köide I—II, Dorpat, 1925.
Примечания редакторов Викитеки
- ↑ В энциклопедии нет такой статьи.
ЭСТОНСКАЯ МАРКА, введена в 1918 с. паритетом = 1 зол. франку (37,5 зол. коп.). В результате эмиссий к августу 1921 курс ее упал до 0,15 коп. В 1924 Э. м. стабилизировалась на уровне 1/100 шведской кроны (ок. 0,5 коп.). С 1/I 1928 введена вместо Э. м. крона (kroon), равная шведской кроне, содержащей 0,403226 г чистого золота (ок. 52 зол. коп.).
ЭСТОНСКАЯ МУЗЫКА. Древнейший период Э. м. имеет черты, общие для музыки всех финно-угорских народов: бесконечное повторение однообразных коротких мелодических построений из небольшого (обычно 4—6) числа звуков с плавным, чаще всего поступенным движением и спокойным, мерным ритмом. Этот архаический тип Э. м. оказался вытесненным под воздействием музыки более сильных соседних культур: с одной стороны, немецкой и скандинавской, с другой — русской и отчасти польской. Одновременно со старой песней подверглись вытеснению и основные национальные инструменты: духовая волынка и струнная каннель. Националистическое движение в Эстонии, отчетливо обозначившееся в середине 19 века, в музыкальном отношении ориентировалось на староэстонскую песню. С этой точки зрения опорной для истории Э. м. датой следует считать 1869, когда в Дерпте состоялось первое национальное хоровое празднество и появились в печати первые записи эстонских народных песен. Однако в своей творческой практике первые поколения эстонских композиторов (Гершельман и Янсен, братья Зебельман, Томсон, Каппель, Мина Герман и др.) фактически переносили в Э. м. традиционный стиль немецких бюргерских хоровых кружков (Liedertafel). В дальнейшем характерна постепенно наметившаяся ориентация на новую русскую музыку: многие композиторы из представителей этого направления (Тобиас, Капп, Саар, Авиак, Лемба и др.) были даже непосредственными учениками Римского-Корсакова, Лядова и Глазунова в Петербургской консерватории. В наст. время основным стержнем Э. м. попрежнему остается хоровая культура. В последние годы был также сделан ряд опытов по созданию национальной оперы, симфонической музыки и т. д.
Лит.: Hermann K. A., Eest, rahwalaulud segakoorile, Tartu, 1890 (сборник напевов); eго жe, Über estnische Volksweisen, «Verhandlungen der gelehrten Estnischen Gesellschaft zu Dorpat», В. XVI, H. 1, 1891; Launis A., Über Art, Entstehung und Verbreitung der estnisch-finnischen Runenmelodien (Mémoires de la société finno-ougrienne, XXXI), Helsinki, 1913.
ЭСТОНСКИЙ ЯЗЫК (Eesti keel), относится к угро-финской языковой системе (см. Финно-угорские языки), а именно к ее западно-финской группе, и распадается на два наречия, к-рые весьма сильно отличаются одно от другого: северное, или ревельское,, и южное, или дерптское. Массовое и длительное общение с народами — немцами, русскими и шведами — оставило в языке глубокие следы, изменяя не только его словарную часть, но и звуковую и морфоло-
