роких слоях пролетариата, не вышедших еще на путь самостоятельной классовой борьбы. Революционный 1905 застал такую расстановку классов. С одной стороны, эстонская буржуазия, распавшаяся за последние годы на два течения — национально-клерикальное во главе с группой пасторов и других интеллигентов (В. Рейман, Я. Тенисон) и радикально-либеральное (Пятс, Темант); с другой стороны, довольно уже многочисленный, но еще политически мало подготовленный и неорганизованный пролетариат города и деревни. Промежуточное положение занимало малоземельное и среднее крестьянство, в период революционного подъема выступавшее совместно с рабочим классом. Революционное движение стало нарастать с начала Русско-японской войны, вызвавшей интерес к политическим вопросам даже среди самых отсталых масс города и деревни. События 9 января в Петербурге нашли громкий отклик во всей Э. сначала в виде забастовок, демонстраций, митингов в городах, а затем и в деревне, где уже в феврале началась волна забастовок батраков в имениях, а затем и предъявление требований со стороны арендаторов и безземельных крестьян. По интенсивности забастовочного движения Э. в 1905 стоит на одном из первых мест. Уже январская забастовка, хотя рабочие и выставили преимущественно экономические требования, носила явно политический характер. Непрерывные стычки с полицией и казаками, аресты, наконец зверская расправа в октябре (расстрел массового собрания на ревельском рынке 16 окт. — ок. 60 убитых и 200 раненых) — все это быстро привело рабочие массы к пониманию необходимости не просто уже политической, но и вооруженной борьбы с царизмом с целью низвержения его. Однако отсутствие опыта, недостаточная последовательность руководства (слабое тактическое размежевание большевиков и меньшевиков, работавших вместе, отсутствие аграрной программы), наконец запоздавшее выступление широких крестьянских масс (застрельщиками революционного движения в деревне были с.-х. рабочие) привели к поражению революционного движения, вылившегося в крестьянское восстание лишь в декабре 1905, когда реакция получила в свое распоряжение уже достаточную военную силу для ликвидации революционных действий в городе. В таких условиях разгром 97 имений в Эстляндской губернии, хотя и доказал революционность рабочих и крестьянских масс, но уже не был в состоянии сломить господство помещиков, к-рым спешил на помощь царизм со своими карательными отрядами. Эстонская буржуазия в начале года в общем сочувственно относилась к революционному движению, стараясь однако сдерживать его в «законных рамках» («никакого насилия») и придать ему некоторого рода «национальный» характер, чтобы использовать его в своих интересах в борьбе с господствующими немецкими элементами страны. Но уже в летние месяцы буржуазия пошла по петиционному пути, а к осени организовала свои «общенародные съезды», чтобы противопоставить «голос народа» революционному рабочему классу. Когда же эти попытки потерпели неудачу, умеренная национально-клерикальная партия буржуазии открыто отбросила в сторону националистическую фразеологию и присоединилась к контрреволюционной организации баронов, «самозащите», а вожди радикального крыла под давлением репрессий должны были скрыться за границу. Революционное восстание было быстро подавлено (карательными отрядами было убито 328 чел., не говоря о тысячах избитых и искалеченных), и к концу года реакция восторжествовала. После ухода карательных отрядов приступили к работе военно-полевые суды и гражданские власти, количество жертв которых (казненных, присужденных к каторге, тюрьме, высылке) также исчисляется тысячами. Если прибавить сюда еще эмигрантов, то получится многотысячная армия жертв реакции. Но кровавый разгул террора не в состоянии был окончательно задушить революционное движение. Уже с весны 1906 наблюдается новый подъем среди рабочих, а частично также среди крестьянства. Эта новая волна, разрастаясь несмотря на частичные поражения (например подавление восстания на крейсере «Память Азова» 2/VIII 1906), достигла своего высшего пункта в период 2-й Думы, в которой не только эстонский пролетариат был представлен большевиком (т. П. Пярн), но и представитель крестьян примкнул к большевистской фракции. Отвернувшаяся еще в 1905 от революции буржуазия и присоединившаяся к ней разочарованная мелкая буржуазия начали приспосабливаться к царизму и использовали годы реакции для укрепления своих экономических и культурных позиций. По всему краю возникла сеть различных хозяйственных объединений: ссудо-сберегательных касс, потребительских, молочных и др. кооперативов, с.-х. обществ с коммерческими отделениями и пр. Правительство усердно поощряло такую политику, поддерживая ее тем, что безжалостно ликвидировало все попытки рабочих вступить в борьбу с эксплоататорами. Особенное внимание эстонская буржуазия обратила на культурный и идеологический фронт, стремясь предотвратить в будущем повторение таких наблюдавшихся в 1905 явлений, когда даже нек-рая часть буржуазной молодежи на время была охвачена бурными идеями революционной борьбы. Организация множества культурных об-в и создание под их фирмой ряда частных (средних) школ должны были обеспечить внедрение чисто буржуазной идеологии в умы буржуазной мол одежи — в первую очередь женской. Организация общеэстонских совещаний по культурным вопросам, достройка (1906) национального театра в Юрьеве и постройка такого же важного культурного центра в Ревеле (1913) являются крупными достижениями эстонской буржуазии в деле укрепления своих идеологических позиций за годы реакции.
Революция 1917 и первая советская власть в Э. Февральский переворот в Петрограде был встречен в Эстонии с энтузиазмом; в городах военные части в большинстве присоединились к рабочим демонстрациям и участвовали в разрушении крепостей царизма: тюрем, полицейских участков, царских судов. Большевистские организации, которые в годы войны снова развернули свою работу, вышли из подполья и тотчас же приступили к широкой организации масс. Но хотя среди рабочих у большевистской организации и была твердая база, в общем влияние ее было еще слишком ограничено, и при создании первых Советов рабочих и солдатских депутатов большевики в них составляли лишь незначительное меньшинство. Началась борьба за массы, за большинство в
