за эту «чистейшую утопию» держались по существу у нас правые уклонисты, боровшиеся против коллективизации с. х-ва, превращающей крестьянина в социалистического производителя и вырывающей сельское население из изолированности и тупости, в которой оно почти неизменно прозябает в течение тысячелетий. Наша партия в ожесточеннейшей борьбе с контрреволюционным троцкизмом и правым уклоном создает условия для полного устранения противоположности между городом и деревней.
Основной теоретической работой Э. является его «Анти-Дюринг». В ней учение о природе и учение об обществе даны как части единого целого; в учении же об обществе политической экономии отводится место науки о базисе всякой общественной формации.
Исходным пунктом своих экономических исследований Э. делает, как и Маркс, согласно их диалектическому методу: 1) единство производства, обмена и распределения, 2) различие их внутри единства, 3) примат производства над обменом и распределением. При этом Э., предостерегая от извращений, заявляет: «С другой стороны, эти функции (производства и обмена. — Д. Р.) в каждый данный момент обусловливают друг друга и воздействуют друг на друга в такой мере, что их можно было бы назвать абсциссой и ординатой экономической кривой» («АнтиДюринг», в кн. Маркс и Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 149). А дальше специально насчет распределения: «Однако распределение не является простым пассивным результатом производства и обмена; оно, в свою очередь, влияет обратно на производство и обмен» (там же, стр. 151).
Переходя к исследованию капиталистического способа производства, Э. показывает, как господствующее при нем противоречие между производством, обменом и распределением, развивая и двигая вперед эту систему, все более и более обостряется и приводит к революционному свержению власти капитала. В зародыше же противоречия капитализма содержатся уже в форме стоимости. «В форме стоимости продуктов,— пишет Э.,— поэтому уже находится в зародыше вся форма капиталистического производства, противоречие между капиталистами и наемными рабочими, промышленная резервная армия и кризисы» (там же, стр. 316).
Основным и решающим из этих противоречий Э. считает противоречие между общественным характером производства и частным присвоением. Он пишет: «Это противоречие, сообщившее новому способу производства его капиталистический характер, заключало в себе зародыши всех современных противоречий (разрядка Э. — Д. Р.). И чем полнее становилось господство нового способа производства во всех наиболее значительных отраслях труда, …чем дальше оттеснял он незначительные остатки единичного производства, тем резче должна была выступать несовместимость общественного производства с капиталистическим присвоением» (там же, стр. 274). Это же противоречие «проявилось в антагонизме между пролетариатом и буржуазией» (там же). Оно же «выступает наружу как противоположность между организацией производства на отдельных фабриках и анархией производства во всем обществе» (там же, стр. 276).
Исходя из этого противоречия, Э. дает яркую формулировку марксистской теории кризисов, совершенно извращенную социал-фашистами. Он пишет: «Во время кризисов противоречие между общественным производством и капиталистическим присвоением переходит в жесточайшее столкновение двух враждебных сил… Экономические противоречия доходят до своего апогея,— способ производства восстает против способа обмена» (там же, стр. 279). В кризисах Э. видит провозвестника банкротства капиталистической системы: «Следовательно,— резюмирует он,— с одной стороны, капиталистический способ производства сам обнаруживает свою неспособность к дальнейшему управлению производительными силами, с другой стороны — сами производительные силы с возрастающей силой стремятся к уничтожению этого противоречия, к освобождению себя от своих капиталистических свойств, к фактическому признанию их характера — характера общественных производительных сил» (там же, стр. 280) (см. Капитализм, Кризисы).
«Анти-Дюринг» сейчас может быть назван «Анти-Каутский», «Анти-Гильфердинг» и т. д. Э., так отчетливо и так резко выдвигая революционное содержание марксистской политич. экономии, бьет не в бровь, а в глаз этим извратителям марксизма и верным слугам буржуазии.
В «Анти-Дюринге» Э. дает также и общую характеристику политич. экономии, на первый взгляд значительно отличающуюся от той характеристики, к-рая дана в «Очерках». Но там Э. имеет дело с политич. экономией в том виде, в каком она дана у меркантилистов и классиков; теперь перед ним уже марксистская политич. экономия. И он пишет: «Политическая экономия, в широком смысле слова, есть наука о законах, управляющих производством и обменом материальных жизненных благ в человеческих обществах» (там же, стр. 149). Э. конечно не смешивает различных экономических формаций. Он пишет тут же: «Жители Огненной Земли не дошли до массового производства и торговли на всемирном рынке, так же точно как и до вексельных спекуляций и биржевых крахов. Поэтому, кто пожелает объединить одними законами экономику Огненной Земли и экономику современной Англии, тот, очевидно, не извлечет на свет божий ничего, кроме самых банальных общих мест». Но, устанавливая различие между разными экономическими формациями, Э. не упускает из виду и их связи; разные экономические формации суть разные этапы в развитии человеческого общества. Политич. экономия в широком смысле изучает экономическую структуру или экономический базис человеческого общества в историческом развитии, в переходах от одной формации к другой и следовательно от одних экономических законов к другим. Политич. экономию, изучающую только капитализм, т. е. одну экономическую формацию, Э. назвал политич. экономией в узком смысле (см. Политическая экономия, Экономические науки).
В связи с этим нужно остановиться на экономических взглядах Э., содержащихся в его замечательной работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства». На богатом фактическом материале Э. исследует экономические условия состояний дикости, варварства и цивилизации. Весь пройденный исторический путь — к этому приводят
