социальном положении и жизненном укладе пережившего потрясение народа» (Маркс и Энгельс, Соч., т. VI, стр. 16), в сочетании, соотношении классовых сил до и во время революции. Само собой разумеется, что Э. воспринимал интересовавшие его события прошлой истории отнюдь не механически; он усваивал их критически, не упуская за общими чертами конкретных особенностей. Ярчайшим образцом критического использования опыта истории является его «Крестьянская война в Германии». На опыте этой войны Э. показал пролетариату Германии, в чем заключается слабость революционных классов, каковы те уроки, которые надо извлечь из прошлого, чтобы обеспечить победу в дальнейшем. Аналогия, на основании которой Э. делает выводы, не механическая, не формально-логическая, а результат конкретного исторического анализа, примененного диалектически. «С того времени,— пишет Э.,— протекло три столетия, и многое изменилось; и все же крестьянская война вовсе не так далека от современной борьбы, и противники, с которыми приходится вести борьбу, большею частью остались теми же самыми. Те классы и части классов, которые всюду предавали революцию в 1848 и 1849 гг., мы встречаем в качестве предателей уже в 1525 г., хотя и на более низкой ступени развития» (там же, т. VIII, стр. 115). Выводами, к к-рым пришел Э., являются: неспособность буржуазии руководить революцией против абсолютизма и крепостничества; необходимость преодоления революционными классами партикуляризма, раздробленности; необходимость вовлечения в борьбу, под руководством пролетариата, революционного резерва — трудящегося крестьянства. Особенно часто прибегает Э. к анализу опыта революционных движений. Во время революции нация проходит «…в пять лет больше, чем, при обыкновенных обстоятельствах, в течение целого столетия» (там же, т. VI, стр. 45). Периоды революции в наибольшей степени конденсируют опыт, революционные традиции и слабые стороны движения угнетенных классов.
К свидетельству истории Э. прибегает и тогда, когда ему необходимо обосновать методы классовой борьбы пролетариата. В связи с процессом в Кёльне он останавливается на вопросе о насилии как методе революционной борьбы. Всякая попытка, утверждает Э., осудить восстание, насилие ссылкой на нарушение права, закона — несостоятельна. Э. приводит ряд примеров из истории, когда сами господствующие классы прибегали к войне, насилию. Требование законности действий означает только одно: «революция хороша, пока она совершается Бисмарком для Бисмарка с сотоварищами,— но революция преступна, если она делается против Бисмарка и К°» (Маркс и Энгельс, Историч. работы, изд. 1921, стр. 349). История в руках Э. — острейшее оружие революционного борца. История служит ему для выяснения вопросов современной политической жизни, является ключом к современности. Прошлое для Э. выступает как «урок», как «подножка» к современности. Теоретические работы Э., экскурсы в далекую и ближайшую историю не были оторваны от практики революционной борьбы. Обостряется ирландский вопрос — Э. принимается за изучение истории Ирландии. Необходимость подведения итогов германской революции 1848—49 побудила Э. написать о крестьянской войне 1525 и т. д.
Учение об общественно-экономических формациях. Что касается более далекого прошлого, то например в отношении первобытного коммунизма современная марксистская наука почти целиком базируется на заключениях Э. Большая заслуга Э. прежде всего заключается в освещении происхождения человеческого об-ва. В своей неоконченной работе «Роль труда в процессе очеловечения обезьяны» Э. дает анализ чрезвычайно сложного вопроса о происхождении общественного человека. Он доказывает, что «труд создал самого человека» (Маркс и Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 452), что изготовление орудий производства, при к-ром только и начинается процесс труда, отличает человека от животного. «Ни одна обезьянья рука,— говорит Э.,— не изготовила когда-либо хотя бы самого грубого каменного ножа» (там же, стр. 453). С изготовления орудий начинается человеческая история. Из животного мира в человеческую историю люди вступили «со следами своего происхождения». В процессе общественного труда возникли мышление, речь. Первой формой человеческого общества было стадо, ведшее бродячую жизнь; основным занятием его было собирательство. Этой самой первоначальной форме общества соответствовала и его организация. Не было ни вождей ни начальников, брак также не существовал. С усовершенствованием орудий труда первобытное стадо превращается в первобытную коммунистическую орду. Исключительное значение для понимания первобытного общества и его истории имеет работа Э. «Происхождение семьи, частной собственности и государства». В ней Энгельс, основываясь на Моргане и Марксе, освещает основные вопросы. о происхождении семьи и ее форм, сущности группового брака и материнского права, существе первобытной формации, происхождении классов, государства, рабства и т. д.
Э. устанавливает историчность, определенную последовательность форм этих институтов. Первоначальной формой общежития была не индивидуальная семья, а род (см.). Собственность была родовой. В основе общежития было производство и воспроизводство непосредственной жизни. Кровные связи были не чем иным, как важнейшими производственными отношениями. Первоначальной формой брака был групповой брак, а не индивидуальный. В теснейшей связи с групповым браком стоит и материнское право. Материнский род «не только необходимо, но и само собой разумеющимся образом развился» из группового брака. С материнским правом связан и первобытный коммунизм. «Коммунистическое домашнее хозяйство, при котором женщины все или в своем большинстве принадлежат к одному и тому же роду… является материальной основой… повсеместно распространенного в первобытную эпоху господства женщин…» («Происхождение семьи, частной собственности и государства», 2 изд., М., 1932, стр. 49). Открытие в истории человеческого общества первобытного коммунизма (см.) было сильнейшим аргументом Маркса и Э. в их борьбе за научный коммунизм. Э. дает подробную характеристику состояния производительных сил и общественных отношений этого периода. Он прослеживает зарождение противоречий в первобытном обществе, разложение родового строя и образование первого антагонистического строя — рабского общества. Основным противоречием первобытно-коммунистического об-ва было противоречие между низким уровнем производи-
